автор Гари БрехерНу что, имеется тут в наличии одна война. Самый её разгар. Одна беда, воюют опять по кустам да по оврагам в очередной тропической преисподней. Одно название местности уже бесит. Пишется «Ацех», а произносится по-местному «Аче», прямо как плач коммуниста по Че Геваре.
Что самое скверное, находится эта местность в Индонезии. Индонезия, это одна из стран, где ничто не поддаётся осмыслению, никогда не поддавалось и не поддастся. У неё даже формы нет. Вы ведь наверняка смогли бы с закрытыми глазами нарисовать контур Соединённых Штатов: здоровенный клин широкой стороной кверху с болтающейся с правого нижнего краю Флоридой. Также как и Мексику: длинный загибающийся к юго-востоку треугольник.
А теперь попробуйте нарисовать Индонезию.
У Индонезии нет формы. Это куча островов, имеющих между собой мало общего помимо жаркой погоды да пауков размером с тарелку. Половина островов желают отколоться от всей этой индонезийской шайки, и чем скорей, тем лучше. Ацехцы всего лишь позднее других начали воротить нос от прелестей своей принадлежности к индонезийцам. До них был Восточный Тимор. Но с тиморцами дело было по крайней мере отчасти в религии. Тиморцам-христианам не нравилось, что их вечно перекрикивает исламское большинство.
У Ацеха проблема не в этом. Ацехцы такие же исламисты, как их соседи-индонезийцы, если не больше. На самом деле они так беснуются в том числе из-за того, что это ацехцы сражались и умирали, когда исламисты пытались «исламизировать» Индонезию в пятидесятые годы – до того, как быть талибами стало круто. Нынче же «исламисты» у власти в Джакарте норовят прижать Ацех к ногтю.
Ацехцы, это по сути те, кто принёс в страну ислам. Если вы взглянете на карту, то увидите, что Ацех находится на северной оконечности острова Суматра. Это естественные ворота в Индийский океан, и именно через них ислам и пришёл.
Ацех также был в числе последних, кто пал перед европейцами в 1800-х. Ацех был независим, когда вся остальная Индонезия уже контролировалась датчанами. Датчане наконец вторглись к ним в 1873 году, но до самого 1912 года им не удавалось подавить остатки ацехского сопротивления. В процессе чего датчане потеряли 10 тысяч солдат. Неплохой показатель для аборигенов с кремнёвыми ружьями, сражающихся против современной европейской армии.
Тогда у датчан ещё был порох в пороховницах. Для такой маленькой страны Дания всегда была весьма и весьма суровым противником. Сражалась с испанцами, британцами, французами – и таки пару раз побеждала. Не были они печальным хиппующим отребьем, каким стали в наши дни.
И ацехцы сражались с ними до кровавой ничьей. Так что гордости ацехцам не занимать. Им столь же не нравится, что ими командуют другие индонезийцы, как не нравилось, когда ими помыкали датчане. А именно это и происходит: яванцы пытаются командовать всей остальной Индонезией.
Фактически страной правит именно Ява. Власть и влияние таких более крупных кусков суши, как Ириан Джайя, Борнео и Суматра, равняется нулю. А один этот прыщ, Ява, правит всей мешаниной из 3000 островов (если вообще можно сказать, что ими кто-то правит).
Ява самый густонаселённый остров после Сингапура. И во всём мире не сыскать больших империалистов, чем яванцы. Они как те борги из «Стар Трека»: всё на свете хотят прибрать к рукам.
Они не верят в контроль рождаемости, поэтому уровень рождаемости у них один из самых высоких в мире. Излишки отпрысков они рассылают по прочим островам, дабы остальная Индонезия с каждым поколением непременно становилась всё более и более яванской. К настоящему времени в Индонезии появились острова, на которых больше половина народа яванцы, хотя местные жители ещё полсотни лет назад никаких яванцев знать не знали.
Это в числе прочего и бесит местное население Ацеха. Они говорят, что яванцы наводняют Ацех, как крысы, захватывая рыбацкие деревни на побережьях и пригодные для возделывания риса поля на сопках. Оставляя народ Ацеха буквально ни с чем. Те чувствуют себя непрошенными гостями в собственной стране. Поскольку всё, чем они питаются, это рис и рыба, они не могут пообедать, не заплатив за это какому-нибудь яванскому захватчику.
Но дело и не только в рисе и рыбе. В Ацехе находится ряд самых богатых в Индонезии месторождений природного газа, и по словам местных жителей, их разработкой с самого начала занимаются исключительно яванцы. Яванцы, возглавляющие индонезийское правительство, заключили сделку с «Эксоном» и отправили яванских рабочих на строительство газовых шахт. Мой отец работал на точечной сварке, так что ответственно вам заявляю: на прокладке и сварке газопровода можно сделать целую прорву денег. А все эти деньги идут яванцам – как и все деньги, что «Эксон» платит им за газ (ну, держателям акций «Эксона» их тоже перепадает немало, но это вам уже и так известно).
Самые же большие сволочи, это офицерский корпус ТНИ, национальных вооружённых сил Индонезии. ТНИ любит, чтобы где-нибудь велась пара-тройка лесных войн. Это способствует их офицерским карьерам и приносит горы денег.
Как в любой регулярной армии, в ТНИ есть офицерский корпус, жаждущий подрасти в звании. А лучший способ для этого, это быть переведённым куда-нибудь вроде Ацеха или Ириан Джайа, где бунтует местное население. Быть застреленным при этом особенно не рискуешь, потому как оружия у партизан безнадёжно мало, зато сам имеешь возможность настрелять кучу трупов и пойти на повышение. Так что у тех, кто служит в Ацехе, есть основательные причины убивать как можно больше местных жителей.
Кроме того, место там денежное.
Это самое важное, что нужно знать об Индонезии, и никто этого не понимает. Индонезийской армии приходится финансировать саму себя, занимаясь незаконной деятельностью. Индонезийское правительство платит армии примерно четверть того, сколько требуется. Остальное армии предоставляется добывать самостоятельно.
Поэтому все в ТНИ без исключения заняты поиском частной наживы. Все до одного, от генерала до рядового. «Эксон Мобил» отстёгивает миллионы за «охрану» своих газовых месторождений. Миллионы эти идут прямиком в карманы генералов. Чем ниже твоё место в табеле о рангах, тем меньше добыча. Если ты майор, то можешь потрясти какого-нибудь китайского торговца (индонезийские мусульмане ненавидят китайцев пуще отравы). Рядовому же приходится довольствоваться «досмотром» пары-тройки хижин, откуда он тащит всё, что может унести, скажем, козу или курицу, к себе в бронетранспортёр.
Логично предположить, что если ты хочешь, чтобы мзда за предоставление защиты продолжала поступать, должно существовать нечто, от чего ты будешь «охранять» своих клиентов. Оттого-то и любят в ТНИ, когда там и сям разгораются мятежи мелкого пошиба – такие, как на Ацехе. Это создаёт для армии причины оставаться у власти.
И они в этом нуждаются, поскольку со времени грандиозного индонезийского потрясения 1998 года ТНИ продолжает ходить по лезвию бритвы. Сперва сами яванцы взбунтовались против Сухарто и его армейских дружков, затем наконец просочились жуткие слухи обо всёх мерзостях, которыми ТНИ занималась в Восточном Тиморе. Люди начали спрашивать, зачем Индонезии вообще нужна эта орава продажных, ни на что негодных головорезов.
ТНИ это не нравится. Они привыкли править страной. Они занимаются этим с самого 1965 года. Теперь-то об этом помнят немногие, но первый крупный «исламский» мятеж произошёл в Индонезии в 65 году. Сукарно, правивший страной диктатор с красноватыми замашками, чересчур покраснел, чтобы устраивать как армию, так и ЦРУ (которая всегда была в весьма и весьма тесных отношениях с ТНИ). Поэтому армия, не без помощи ЦРУ, начала подбивать гарнизоны по всей стране убивать всех коммунистов, каких удастся обнаружить. Они также баламутили мирных жителей, рассказывая им, что коммунисты собираются упразднить религию. Несколько месяцев спустя ИКП (индонезийская компартия) была ликвидирована. Ликвидирована в прямом смысле. Точного числа жертв не знает никто, но по наиболее вероятным прикидкам их было порядка 500 тысяч человек. Кто-то из них были коммунистами, кто-то досадил соседям по дому («Я тебе покажу, урод, как включать свой джангл, когда мне утром на работу!»), а кто-то просто положил глаз на чью-то мебель («Хочу этот диван, понял, ты, коммунист!»). С 65 по 90-е года Сухарно служил для армии украшением фасада, и все были довольны – в смысле, вся авиабаза Лэнгли. Потом СССР пошёл ко дну, и стало всё трудней притворяться, когда ТНИ вырезал очередную деревню, что это они «борются с коммунизмом».
Чтобы ТНИ жилось ещё тяжелей, в штатовских вечерних новостях стали показывать массовые захоронения в Восточном Тиморе, и ТНИ стало ещё тяжелей жить.
Теперь они в тупике. Единственный известный им способ борьбы с мятежниками, это старый неряшливый метод: окружить деревню, расстрелять всех из списка «выявленных мятежников», подвергнуть детей пыткам, чтобы назвали ещё больше имён, изнасиловать женщин и девушек, сжечь местную школу и уйти, строго предупредив: «В следующий раз будем не так ласковы!»
Если по-честному, именно так с мятежниками воюют повсеместно. Только некрасиво это и по телевизору однозначно смотрится гадко. Теперь, когда видеокамеры есть у всех и вся и у их собаки, старыми добрыми методами работать становится всё тяжелей.
Что и происходило в Ацехе на прошлой неделе: кроваво-потрошительная борьба с мятежниками в духе настоящей старой школы. Старой «школы» в буквальном смысле: похоже, ТНИ специализируется на сжигании школ. Они сожгли практически все школы в Ацехе. Увели из деревень множество мужчин и детей мужского пола и расстреляли их. Несомненно, применили типовые допросные методы ТНИ для выяснения дополнительных имён и явок: избиение прикладом винтовки, пропускание тока через проволоку, просунутую в канал пениса, и всё такое прочее.
Мятежники же, ГАМ («движение за свободу Ацеха»), тем временем залегли на дно. Что также типично для партизанской войны: исчезать, когда армия берётся за вас всерьёз. Иными словами, позволить войскам терроризировать ваш собственный народ. Как я уже сказал, это некрасиво, но таковы правила. С точки зрения ГАМ, ТНИ плодотворно трудится на ниве вербовки новых бойцов ГАМ. Каждый раз, когда они кого-то расстреливают, его брат идёт в ГАМ добровольцем.
Никто точно не знает, сколько в ГАМ человек, но большинство приблизительно оценивают их количество как минимум в 5000. Это весьма немало для партизанского войска, но по моим данным солдаты из них пока ещё не первый сорт. В основном они занимаются устройством мелких засад и убивают где-то по 10 солдат ТНИ в месяц. Однако они обладают тем, в чём любая партизанская группировка нуждается больше, чем в оружии: хорошей сетью осведомителей по всей провинции. В партизанской войне разведка вообще занимает гораздо больше места, чем бои и сражения. Потому ТНИ и нападает на деревни: чтобы добыть информацию. Потому ГАМ и не обороняет деревни: ему не нужны сражения, ему нужно, чтобы местные жители ещё больше разозлились на ТНИ и стали информаторами ГАМ.
Беда же в том, что подобная война запросто оборачивается затяжным патом. Это может продолжаться и 20, и 30 лет. Офицеры ТНИ провернут пару-тройку наступательных операций, похвалятся количеством убитых врагов и поедут домой на Яву с медалями и добычей. ГАМ завербует новых партизан, сыграв на гневе местного населения, и устроит засаду на пару-тройку рядовых недоумков, не соображающих даже, где они находятся. Так это на войне заведено, и продолжаться так может бесконечно. В Восточном Тиморе до сих пор лилась бы кровь, не вмешайся наконец ООН. Что будет дальше происходит на Ацехе, не зависит ни от местного населения, ни от ТНИ. Это решится в зависимости от того, что будет происходить в остальной Индонезии – особенно разразятся ли мятежи в других регионах – а также от того, что решат в округе Колумбия и в ООН. Пока где-нибудь за тридевять земель не произойдёт нечто значительное и масштабное, так она и будет тянуться, это маленькая славная война, на которой пара-тройка офицеров ТНИ разбогатеет, а целая куча крестьян будет убита.