автор Гари БрехерНарод, вы меня поражаете. Сперва скачете, как шайка болельщиков алабамской футбольной команды, агитируя за войну в Ираке, а потом разом начинаете скулить и причитать, стоит нам потерять несколько солдат в оккупации.
Только что прочёл свежие данные опросов. Боевой пыл американцев увядает быстрее, чем эрекция голубого в компании блядей. В начале мая 2003 года 61% считал, что война протекает «очень хорошо». Теперь так считает только 19%. В мае только 4% считали, что война протекает «плохо». Теперь так считает 35%.
Тошнит меня от вас.
Чего, чёрт возьми, вы ожидали? Что иракцы воспылают к оккупационной армии любовью? «Ах, спасибо, что разбомбили наши электростанции и водохранилища! Слава аллаху, теперь у нас демократия!»
Мы так были уверены, что иракцы восстанут, стоит нам высадиться. Без подобного штриха не обходится ни один скверный военный план из когда-либо разработанных: «…а затем народ восстанет». Ожидалось, что так произойдёт после высадки в заливе Кочинос: «Мы высадим несколько сот человек, после чего кубинцы восстанут». Чего, естественно, не произошло. Каждый раз, когда в очередном африканском захолустье какой-нибудь лейтенант подбивает полдюжины своих казарменных собутыльников на вооружённый переворот, среди прочего звучит та же самая фраза: «…а потом народ восстанет и придёт нам на подмогу». В следующем кадре он и его дружки висят на ближайшем фонарном столбе.
Восстать-то иракцы восстали. Только не против Саддама, а против нас. Иноземные войска на городских улицах возмутили их куда сильней, чем когда-либо возмущало отсутствие «демократии». Да на кой вообще хрен иракцам когда нужна была та демократия? Всё, что их волнует, это что кондиционеры не работают, за водой приходится бегать к водовозке, а какие-то перепуганные американские солдаты за гашеткой станкового пулемёта на «Хаммере» взяли и разнесли к едреням половину лачуг в деревне, потому что приняли садовые грабли за реактивный гранатомёт.
Так оно при оккупации и бывает. Такая это штука, оккупация. Некрасивая, не телегеничная, и уходит куча времени, чтобы из неё вышел какой-то толк.
Я ведь пытался вам объяснить, что никакого победоносного шествия с песнями и плясками, которое похвалялись устроить тыловые крысы из столичного округа, не выйдет, а вы лишь слали мне торжествующие письма о том, как легко оказалось войти в Багдад. Так я ведь никогда и не говорил, что это будет самым трудным. Когда ведёшь танковые бои на открытой местности, какие мы тогда вели, то можешь максимально эффективно задействовать авиацию, а наша авиация лучшая в мире.
Но стоит занять города, начинается совсем другая война. Полагаю, никто из вас над этим не задумывался настолько, чтобы обратить внимание на невозможность применения авиации во время оккупации вражеских городов. Вы только и знали, что восторженно рыгать, попивая пиво за просмотром снятых падающей авиабомбой видеороликов в вечерних новостях – а теперь, когда появились трудности с оккупацией, хотите сбежать.
На самом-то деле эта оккупация проходит совсем не так плохо. Мы теряем по человеку в день, плюс-минус. Это совсем неплохо. Это просто нормальный ход вещей. Когда британцы правили миром, они теряли по несколько дюжин человек в день.
Дьявол, да они потеряли целую армию, когда пытались взять Афганистан. Но они от этого не впали в уныние и не стали хныкать перед опросчиками общественного мнения. Они понимали, что чтобы править империей, надо проливать кровь. Даже терпя неудачу на войне, как на войне с африканскими бурами – а там им доставалось, пожалуй, хуже некуда – они стояли на своём, продолжали слать людей и обеспечивать снабжение и побеждали. Попутно им приходилось совершать жестокие вещи. Например, строить концлагеря. Да, чёрт возьми – вы что думали, это Гитлер придумал концлагеря? Вот она, глубина ваших познаний.
Концлагеря были придуманы британцами для англо-бурской войны.
Если хотите понять, каким бессердечием, упёртостью и дисциплиной надо обладать, чтоб править империей, то неплохо начать с англо-бурской войны. Буры, большей частью датчане и французы, поселились на юге Африки в 1600-х годах. Позже появились британцы и отобрали у них лучшие участки побережья. Буры стали сражаться и в 1842 году проиграли крупное сражение, после чего попросту переселились вглубь материка, чтобы убраться подальше от британцев. Британцы на какое-то время оставили их в покое. Затем на земле буров нашли золото, и англичане вдруг ни с того, ни с сего решили, что обязаны одарить несчастных одиноких буров имперской благодатью. Они вторглись к ним в 1899 году, рассчитывая, что дело ограничится увеселительной прогулкой. Буры ведь были крестьянами, а не солдатами. Однако буры умели метко стрелять и ориентировались на местности. Несмотря на то, что они смогли выставить лишь порядка 50 тысяч человек против 500 тысяч британских солдат, они побеждали.
Британцы не упали духом. Лорд Китченер, командующий британскими войсками, хладнокровно оценил ситуацию и понял, что британцы стоят перед классической проблемой при подавлении мятежа: женщины и дети буров занимались шпионажем и поставляли необходимое бурским партизанам. Тогда британцы согнали вместе всех бурских женщин, детей и стариков и поместили их за колючую проволоку посреди пустого пространства, в первый концентрационный лагерь. Разумеется, поскольку тысячи мирных жителей оказались втиснуты в несколько палаток – ямы в земле вместо туалетов, проточной воды нет, докторов нет – бурских женщин и детей поразили все африканские болезни. 40 тысяч из них погибли.
Британцев же это нисколько не смутило. Они понимали, что лагеря обеспечивают их победу в войне с партизанами. Каждый раз, когда в лагерях умирали чьи-то родственники, весть об этом доходила до бурского партизана, прячущегося в степях – нет больше жены, нет больше детей, все они умерли страшной смертью в лагере, пока он играл в солдатиков. Одни из партизан сходили с ума, другие кончали с собой, а остальные начинали крепко задумываться, стоит ли дело того. В конце концов, как говорится, разум возобладал. Три года спустя буры капитулировали.
Точно так же мы уничтожили всё индейское население, с такой же самой целью: нам нужна была земля, и мы готовы были сделать всё, что для этого потребуется. «Массовые расправы» типа бойни у ручья Вундед-Ни не были чем-то из ряда вон, это были просто стандартные приёмы войны против партизан: уничтожение мирного населения, оказывающего партизанам поддержку. Как сказал Мао, партизаны плавают среди мирного населения, как рыба в воде. Значит, озеро надо осушить.
Возможно, вы сочтёте это слишком жестоким или ещё каким. Что ж, об этом надо было думать до того, как вы позволили кучке радиовещающих придурков и верховному главнокосящему от армии уговорить себя захватывать все иракские города.
Возможно, теперь-то вы оцените, насколько трезво и хладнокровно продуманной была наша стратегия первой войны в Заливе. Каждая тыловая крыса причитала по всем каналам, что Буш-страший с Колином Пауэллом упустили Саддама в 91-м, и что нам следовало выдвинуться и захватить Багдад. Вы всё еще так считаете? Пускай тогда Майкл Сэвидж станет на перекрёстке в Фаллудже да попотеет там в кевларовом бронежилете, подпрыгивая каждый раз, когда из-за угла выезжает машина, а мы поглядим. Поглядим, как Билл О'Рэйли прокатится в ночной объезд по Багдаду на «Хаммере». В 91 году мы поступили так, как поступили бы британцы: нейтрализовали угрозу, а потом ушли, предоставив Саддаму разгребать последствия. Попутно мы предали курдов и шиитов, это факт. Такая у империалистов работа. Самая основополагающая тактика в правлении империей, это использование племени А против племени Б: курдов против суннитов, суннитов против шиитов, деревни против другой деревни. Если кто-то стал слишком силён, пустить ему ненадолго кровь. А потом позволить пускать кровь другим. Проходит какое-то время, и вот они все обескровлены, а единственная стоящая упоминания сила в стране, это ваши имперские войска.
Что на нашем месте сделали бы британцы, это вооружили бы курдов и послали их наводить порядок в суннитском треугольнике. Курды уже просили нас позволить им этим заняться. Они молят нас о возможности чуточку поквитаться за прошлые обиды. Они сказали: «Мы гарантируем вам, что умиротворим территорию в течение недели. Мы разбираемся в этих людях! А вы нет! Мы можем отличить, кто из них партизан, а кто нет! Всё, что нам понадобится, это пара-тройка щипцов для вырывания ногтей да переносной генератор, подсоединённый к одной-двум погонялкам для скота!»
Конечно же, мы этого не сделаем, потому что это выльется в заваруху, как Сабра с Шатилой, помноженные раз в десять. Суннитских трупов будет больше, чем стеблей полыни в поле. Но британцы бы на это пошли, и был бы толк. Потом, когда курды обескровят суннитов, они набрали бы новое полицейское войско, целиком из суннитов и полностью на добровольной основе, пускай наведут порядок в Курдистане, пустят кровь курдам, чтобы те не слишком набирались сил.
Вот чем надо заниматься, если хочешь править империей. У вас же, ребятки, хватает храбрости, чтобы отправить нас за неприятностями, но не хватает, чтобы разобраться с ними до конца. Вы хотите дать всем по ушам, водрузить на чьей-нибудь земле свой флаг, взорвать всё, что ни попадя, а потом чтобы все, кто там обитает, вас за это любили. Это не империализм. Это сказка на ночь для трусливых лохов.