автор Гари БрехерКак думаете, сколько бойцов иракской Национальной гвардии было убито на этой войне? Каковы бы ни были ваши предположения, возможно, вы и правы – потому что никто не знает, сколько этих несчастных лохов погибло. Что весьма странно. Зайдя на сайт «Потери иракской коалиции», можно узнать точное количество погибших солдат и морских пехотинцев США на настоящий момент. Можно получить разбивку этого количества по штатам, откуда погибшие родом, по дате их смерти, местоположению в Ираке – по чему угодно. Можно даже выяснить, сколько убито гражданских подрядчиков (когда я проверял, их было по меньшей мере 157).
А благодаря просочившемуся отчёту иракского министерства здравоохранения, у нас есть сведения о том, сколько погибло мирных иракских граждан: порядка 3500 за последние шесть месяцев. Это минимум и, как мне кажется, весьма заниженный. И ещё 14 тысяч или около того раненых. В министерстве утверждают, что эта статистика включает «неопределённое число бойцов ИНГ и полицейских». То есть, даже они не отслеживают этих данных. Тяжка жизнь служащего марионеточной армии. Даже в списки погибших, и то не попасть.
Одно из затруднений при выяснении точного числа жертв среди ИНГ, это то, что сотни человек погибли, ожидая своей очереди у дверей контор ИНГ, пытаясь завербоваться. Вот они как, считаются или нет? В войско-то они, в конце концов, по-настоящему вступить ведь не успели. «Кандидатура отклонена по причине смерти.» Эти бедняги продолжают толпиться у вербовочных пунктов, а повстанцы продолжают их бомбить. 25 сентября шестеро новобранцев ИНГ были убиты, выходя из вербовочного пункта ИНГ в Багдаде. Они успели набрать 30 секунд стажа на пути к своей пенсии, когда подъехала машина, полная джихадовцев в масках, и их разнесло в клочья винтовочным и гранатомётным огнём. Бедняга-секретарша, наверное, едва успела расставить папки с их документами по местам, и вот ей приходится писать отчёты о прекращении их службы.
Но им-то повезло; они хотя бы успели войти в контору для собеседования. Сотни пацанов были разнесены в клочья, просто стоя в очереди, чтобы заполнить бланки. В июле прошлого года в Бакубе террорист въехал на начинённой взрывчаткой машине в толпу из 500 человек, ожидающих очереди подать заявку на трудоустройство в ИНГ, и взорвался. Он убил 70 из них. 17 июля автомобильной бомбой было убито 30 соискателей у конторы ИНГ; 19 июля у другой конторы ИНГ погибло 10 человек… и темп не снижается. Дьявол, а ведь казалось бы, чего стоит раскошелиться на пару обшитых кевларом накопителей перед входами тех штабов ИНГ, когда мы вбухиваем в Ирак миллиарды.
Хуже смерти, наверное, в мире не сыскать – погибнуть, пытаясь устроиться на работу. Мало того, что весь на нервах, не сбился ли набок галстук, и что отвечать, если спросят о том, кем ты собираешься стать через пять лет – так ещё и краем глаза надо следить, не подъезжает ли из-за угла «Понтиак», полный азотных удобрений. «Ну, я очень усердный работник и – чёрт, чего это там прошуршало?»
Недавно у повстанцев появилась новая уловка: ксероксные убийства. По меньшей мере дважды взрывники-смертники нападали на копировальные лавки вблизи вербовочных пунктов ИНГ. Понятно ведь, что все новобранцы заходят туда размножить свои анкеты – в цвете, с двух сторон, ведь надо отличиться круче всех – и кто-то из повстанцев сообразил, что можно просто заслать внутрь пешехода в жилетке с динамитом, не расходуя целый автомобиль. Дёрнул за верёвочку, и бабах, число кандидатов резко уменьшилось. Всего несколько дней назад, до атаки 25 сентября, взорвали копировальную лавку рядом с тем же пунктом ИНГ, который пострадал от автомобильной бомбы. Убито шестеро, все желающие записаться в ИНГ.
И всё равно пару дней спустя десятки из них стояли в очереди, представляя собой превосходные мишени для чьёй-нибудь «Кристины – смертельной машины».
Поневоле начинаешь гадать, то ли эти ребятки такие тупые, то ли в Ираке действительно так тяжело найти работу. Лично я не думаю, что они тупые. Если иракское сопротивление что-то нам продемонстрировало, так это что иракцы гораздо умней и суровей, чем мы от них ожидали. Народ не понимает, насколько это тяжёлая на самом деле штука, партизанская война. Это непросто, поражать врага на многолюдных улицах, когда в его распоряжении вся авиация и бронетехника. А они делают это с высокой точностью. В числе неизвестных доселе фактов из просочившегося отчёта Минздрава выяснилось, что в ходе наших авиарейдов погибает вдвое больше мирных граждан, чем в ходе атак повстанцев.
Зачем же тогда умным людям идти на верную смерть, записываясь в ИНГ?
Я полагаю, причин тут две: во-первых, работу в Ираке найти действительно нелегко. Экономики в Ираке нет никакой. Нефть-то там, бесспорно, есть, но мой папа всегда говорил, что нефть даёт людям много работы только в самом начале, когда строится трубопровод. Стоит ей политься, и работу уже не сыскать. Единственные из местных жителей, кто богатеют на трубе, это продажные бюрократы.
А благодаря Саддаму Ирак на многие поколения выпал из цикла мировой экономики. Интернета нет, работы для внешнего телемаркетинга нет, миллионеров – разработчиков компьютерного программного обеспечения нет, фраппе с мокаччино нет. Из работы только такая, на которой выдают винтовку и не страхуют жизнь и здоровье.
И это как раз та работа, в которой иракские мужчины знают толк. При Саддаме иракская армия была четвёртой по величине в мире, 900 тысяч личного состава. Принимая во внимание, что иракцев всего 24 миллиона, получается, что ветеранов там прорва. И армией тыловых разгильдяев она также не была. На протяжении истёкшего поколения Ирак почти всё время с кем-то воевал. С 1980 по 88 года они вовсю воевали с Ираном. Затем напали на Кувейт. После того, как мы их оттуда выкинули, случились мощные восстания в Курдистане и на шиитской территории. В прошлом году мы освежили их познания в традиционных военных действиях, а нынче они по-передовому вкалывают на ниве городской партизанщины.
Получается, большинство иракских мужчин знакомы с армией, разбираются в оружии и вообще не так страшатся организованного насилия, как страшились бы мы. Когда ложишься спать под выстрелы и просыпаешься под взрывы автомобильных бомб, то привыкаешь с этим жить. Люди приспосабливаются ко всему – к войне, к Фресно, к чёрной чуме, к чему угодно.
Так что сделай им достойное предложение, и они пойдут за тобой. Другой вопрос, будут ли они сражаться. Мы заплатили многим южным вьетнамцам, чтобы те надели форму армии Республики Вьетнам, но так и не уговорили большинство из них сражаться. И скажем откровенно, в сравнении с иракской Национальной Гвардией армия Республики Вьетнам начинает казаться вермахтом. ИНГ попросту отказалась атаковать Фаллуджу в минувшем апреле. Они даже не выходили с нашими бойцами в патрули в большинстве городов, потому что мы привлекаем слишком много огня. Новобранцы ИНГ испытывают мощное давление с обеих сторон. Вот так и работает партизанское движение: смысл его в том, чтобы ни у кого не оставалось возможности сохранять нейтралитет.
Аргумент повстанцев прост: сколько бы ни платили тебе американцы, толку от этого будет мало, если ты умрёшь, не успев получить свою первую зарплату. Когда они выкашивают очередь желающих записаться в полицаи, это предупреждение: делайте карьеру в другом месте, пацаны. Есть у них и другие, более жуткие способы делать внушения. Например, они похитили двоих сыновей офицера скомплектованной нами позорной «бригады Фаллуджа» и сказали ему, что убьют сыновей, если он им не сдастся. Он сдался – снялся на видео с извинениями за пособничество оккупантам, и больше его никто не видел. Удобряет теперь где-то пустыню, и его сыновья, наверное, вместе с ним.
Наши условия тоже весьма просты: хочешь получить хоть какую-то работу, работай на нас, поскольку мы единственная в городе контора, которая платит людям зарплату.
Простому иракцу остаётся гадать, кто в итоге победит. Если он вступит в иракскую национальную гвардию, переживёт первые пять минут в униформе, и американцы победят, то он обеспечен на всю жизнь – поскольку в такой поставленной с ног на уши стране, как Ирак, работа в армии означает власть, взятки и почёт. Если же нам это всё надоест, и мы уйдём, как ушли из Южного Вьетнама, он и его семья умрут медленной, мучительной смертью.
Хотите настоящей жути, почитайте, что случилось с алжирцами, которые пособничали французам, после того, как французы уплыли и бросили их на милость мятежников. Те, кто поумней, убили себя и своих родных; эти отделались легко. Что же до остальных… даже для меня это оказалось чересчур. Одним словом, вести в иракской школе занятия по профориентации, должно быть, задача весьма и весьма мудрёная.