Кубок «Болото-2004»!

Ирак против Чечни

Есть у вас, русских, кое-что общее с нами, американцами. Возможно, на первый взгляд так оно не кажется. Как о вас пишут в «eXile», жизнь у вас куда привольней нашей. Больше секса, больше наркотиков, больше банд, в которые принимают белых. С другой стороны, средняя продолжительность жизни у вас 50 лет. Что ж, видно, чем-то приходится жертвовать; в Америке свои 70 лет проживаешь, как офисный муравей.

Но в одном наши страны схожи, как близнецы: и вы, и мы сидим в болоте. Вы завязли в Чечне, а мы по пояс в дерьме в Ираке.

Так чьё же болото глубже и топче, ваше или наше?

Доказать, что иракская военная кампания, это катастрофа, несложно. Нынче единственные, кто с этим бы не согласился, это те, кто считают, будто господь бог лично велел нам напасть на Ирак.

Не берусь судить, где они вычитали об этом в библии. Столько лет каждое воскресенье помирал от жары на утренних детских богослужениях, а не припоминаю ничего о том, что парнишка из Орегона должен потерять ногу от самодельной мины в Рамади. Возможно, на Спасителя снизошёл святой дух, и Он говорил об этом на неведомых языках.

Вопрос же в том, насколько серьёзен иракский провал? Что это, ушибленный палец ноги или затяжное падение со скалы? То же касается и вас, русских: Чечня, это мелкая пограничная потасовка или мощное поражение?

Что действительно следует учитывать, оценивая степень провальности войн, это меняет война что-либо раз и навсегда или нет. К примеру, я смотрел на историческом канале, как перечисляли 5 самых-самых военных неудач всех времён и народов – так у них в первую пятёрку попали высадка в заливе Кочинос и то, как военный корабль США «Винсенс» сбил иранский авиалайнер!

Ну что за шайка дилетантов! Ни одна из этих интермедий ничего не изменила. Залив Кочинос: мы ненавидели Кастро и до него, и во время, и после. Подбитый иранский авиалайнер: ноль разницы что для нас, что для них. У иранцев кривая рождаемости скачет, как рынок ценных бумаг в 90-е годы; пришлось бы каждые десять минут расстреливать по полному самолёту, чтобы оставить на ней какой-то след.

Нам же нужно сосредоточиться на военных неудачах, которые по-настоящему на что-то повлияли. Самые очевидные примеры кроются в далёком прошлом, когда проиграть означало быть навеки уничтоженным как нация. Полагаю, все мы согласимся, какие бы различия нас ни разделяли, что Карфаген проиграл. Римляне разобрали весь город на кирпичики, поубивали мужчин, распродали женщин и детей в рабство и распахали землю, посыпав её солью, чтобы больше на ней ничего не выросло. Вот это я называю крупным поражением. В те времена люди слов на ветер не бросали.

В наши дни подобного полного искоренения не встретишь. Народы слишком многочисленны, а завоеватели чересчур щепетильны. Когда Камбоджу захватили «Красные Кхмеры», люди говорили, что это конец, что население Камбоджи истребляется под чистую и т.д. и т.п. Я не говорю, что Пол Пот был сама доброта, но не станете же вы утверждать, что Камбоджа прекратила существовать, или в ней больше никто не живёт. Целая куча камбоджийцев живёт здесь, во Фресно, торгует лапшой, да и в Камбодже осталось достаточно, чтобы было кому обирать туристов, для чего их и создал господь.

То же и с Руандой, и с Бурунди. Безусловно, много людей погибло, но не рассказывайте мне, что хуту или тутси были истреблены. Они давно опять взялись за старое и рубят друг дружку насмерть мачете. Трудовые пчёлки, мечтающие о новой резне.

Нынче марка геноцида настолько подешевела, что её шлёпают всякий раз, стоит кому-то толкнуть на улице представителя меньшинства. «Геноцид! Он мне на кроссовок наступил!» Хотите геноцида? Пообщайтесь с карфагенянами. Если хоть одного найдёте. В косоруком же современном мире полное поражение, это когда у одного из сражающихся желание драться пропадает или навсегда, или по крайней мере на несколько поколений. Страна продолжает существовать; она просто становится кастрированной.

И вот тут вам, русским, надо отдать должное. Россия в том или ином качестве участвовала в мощнейших кастрационных игрищах всех времён и народов.

Решиться завоевать Россию, это неимоверный военный промах. Два столетия подряд она гробила сильнейшие армии Европы. Те же, кто нападал на Россию, терпели такие скверные поражения, что так никогда больше и не стали такими, как до этого.

По сути можно утверждать, что Россия уничтожила три великих державы подряд, если считать сюда шведов. Хотите верьте, хотите нет, но в 16 веке шведы была могучей силой, одним из крупнейших участников Тридцатилетней войны. Потом они решили завоевать Россию, со стандартным исходом: половина их армии полегла ещё до того, как они сразились в настоящей битве, а когда дошло собственно до битвы, что состоялась на Украине под Полтавой, шведы продули так, что их королю пришлось бежать в Турцию. С тех пор шведы, мягко выражаясь, вышли из игры. С тех пор у них там только мир, социализм и блондинки на экспорт. Нынче шведов одолел бы батальон бразильских броненосцев.

В 1812 году настала очередь французов поиграть в «Завоюй Россию и потеряй всё, что имел!» Наполеон тогда был на коне. Французские армии вот уже двадцать лет как громили в Европе всех и вся. Один на один они били любого: пруссов, австрийцев, британцев.

И тут Бонапарту стукнула гениальная идея завоевать Россию.

От всей этой вереницы побед у него слегка поехала крыша. Опасная это штука, победы. Из них можно запросто сделать неверный вывод. В Западной Европе Наполеон успел одолеть всех, и Россия для него была не более чем огромной пустошью, полной невежественных крепостных крестьян. Если уж он одолел лучших, кого мог выставить против него цивилизованный мир, как мог он проиграть этим варварам? У него была лучшая и крупнейшая армия за всю мировую историю: 500 тысяч испытанных в бою солдат.

Не будем даже заостряться на тактическом гении Наполеона как командующего; представьте хотя бы, как надо уметь организовать транспорт и снабжение, чтобы армия такого размера постоянно была накормлена и обеспечена всем необходимым, используя технологии начала 19 столетия. Французам удалось взять Москву. Однако, попав туда, Наполеон оказался в положении Гомера Симпсона: «Вот те на! Я только что оккупировал самую холодную в мире страну в начале зимы, а эти русские, драпая, унесли с собой всю еду до последней крошки!»

Той ночью русские партизаны нанесли завершающий штрих в картине новоселья, подпалив Москву. Глядя на горящие руины, Наполеон сказал своей армии: «Извиняйте, мужики, но это была ошибка… мы возвращаемся домой в Париж. Уф, прохладно сегодня на улице! Зря мы рукавиц не захватили!»

Что его бойцам следовало сделать, это убить его на месте. Но вьетнамской методики устранения неугодных командиров, не оставляя улик, ещё придумано не было, так что они проглотили по последнему круассану, взвалили на плечи вещмешки и потопали на запад. Всего до Франции добралось 10 тысяч человек – два процента от полумиллиона, с которым он оттуда стартовал. На этом Франции как сверхдержаве настал конец. С тех пор Франция только и могла, что обороняться от других. Они неплохо дрались на многочисленных войнах 19 и даже 20 столетий – не надо мне рассказывать, будто французы трусы – но их дни как агрессивной, уверенной в себе страны закончились раз и навсегда, когда они пошли на Россию.

Прошло сто тридцать лет, и настала очередь немцев попытать счастья в степях.

Гитлер был в той же ситуации: он только что покорил всю Западную Европу, потеряв при этом лишь 30 тысяч человек. Достижение из числа немыслимейших за всю военную историю; понятно, отчего вермахт так задрал нос. Я же вам говорю, победа худшее, что может случиться с армией. От победы глупеешь.

Немцы так и не добрались даже до Москвы. А их падение оказалось куда страшней, чем падение французов. С 1945 года немцы не более чем хиппующие калеки в очках с металлической оправой. Шныряют тут и там, стараясь никого не обидеть. Стыдоба, да и только.

И ещё две войны, якобы повлекшие крах сверхдержав: Вьетнам и Афганистан. Вьетнам случай интересный. Конечно, он расстроил хиппи до глубины души, и это было не самое лучшее, что когда-либо случалось с вьетнамцами, но используя те критерии, что я здесь применяю, нельзя сказать, что эта война стала подлинной катастрофой для обеих сторон. Ни одна из сторон не утратила желания воевать, и обе неплохо показали себя впоследствии в других войнах.

Вьетнамцы достаточно быстро оправились, чтобы сожрать с потрохами китайскую карательную экспедицию через несколько лет после того, как мы ушли из Сайгона. Что же до США – чего этот «вьетнамский синдром» стоил нам на самом деле?

Не окажись у вас, русских, кишка тонка напасть на Западную Германию в середине 70х, когда Штаты всё ещё не пришли в себя после Вьетнама, а во главе их стояли бестолочи вроде Форда и Картера – а вы, Советы, были на вершине своей мощи – возможно, тогда наш проигрыш во Вьетнаме обернулся бы стратегической катастрофой. Поскольку мы бы сдрейфили. В этом никаких сомнений нет. Мы бы ныли и стонали, но пока мы были бы готовы к ответным действиям, вы бы уже вовсю дегустировали пиво в Антверпене.

Проморгали вы вспышку, товарищи; это всё могло стать вашим.

Благодаря вашему слюнтяйству всё, во что вылился Вьетнам, это что на протяжении 15 лет, ровно до конца рейгановского срока, мы со всем тщанием избегали задираться к кому-либо, кроме крошечных государств, неспособных нам повредить.

И что в этом плохого? Именно так вели себя британцы на протяжении всего 19-го столетия. Стоило Франции угробиться в России, британцы оказались на коне, и им удалось удержаться в этом статусе до самого 1914 года, просто избегая крупных врагов. Они специализировались на высасывании соков из стран третьего мира, чьи вооружённые силы состояли из нескольких дюжин козопасов с заострёнными палками.

Когда же в 1914 году они таки столкнулись с современной европейской армией, это стало началом их конца. Приставать к слабым, если делать это с умом, есть лучшая стратегия из всех. Она работает в старших классах школы и ровно с таким же успехом срабатывает в геополитике.

Во Вьетнаме нам также повезло и в другом: вьетнамцы не лелеют обид. Как мне рассказывают, в Ханое американцам рады, лишь бы они тратили там деньги. Никто не бежит к вам с воплями, что вы убили его дядю или ещё кого. Такие они, дальневосточные азиаты: хладнокровный деловитый народ, не тратящий попусту время на прошлое. Америка стала всего лишь одной из длинной вереницы империй, пытавшихся задираться к Вьетнаму; он не стал принимать это близко к сердцу.

Кроме того, они победили – а быть добрым победителем куда легче, чем добрым проигравшим. Что ещё лучше, вьетнамцы не принадлежат ни к какой крупной международной этнической группе, так что никто не испытывал с ними подлинной солидарности. Даже китайцы не особо жалуют вьетнамцев, а их более мелкие соседи – тайцы, камбоджийцы и лаосцы – и вовсе их терпеть не могут. Так что никаких долгоиграющих обид не последовало.

Затем Россия с Америкой совершили нечто гораздо более опасное: связались с мощной, легковозбудимой сумасбродной транснациональной группой – мусульманами. Вы вошли в Афганистан, затем напали на Чечню; мы дважды ударили по Ираку.

Советско-афганская война обошлась вам, русским, в меньше жизней и денег, чем нам Вьетнам. Но когда афганская война подходила к концу, СССР окончательно развалился. Это плохой знак – когда пациент умирает на столе, сложно сказать, что операция прошла успешно. То, что СССР отдал бы концы в любом случае, это правда, и вряд ли это афганская кампания его прикончила. Но время для этого было выбрано весьма и весьма неудачное, причём не только для России, но и для всего того, что любят называть «Западом».

Я не слишком виню вас, русских, за проигрыш в Афганистане. Место это суровое. Британцы, умнейшие и осторожнейшие империалисты всех времён и народов, потеряли там в 1842 году целую армию. Из числа вошедших в Кабул 700 британских военных, 4000 индийских бойцов и 12 тысяч гражданских назад в Индию вернулась лишь пара дюжин.

Вот эти сражения, в которых Восток разбивает Запад, меняют очень и очень многое. Возьмём сражение при Адова (1896), когда эфиопская армия перебила 11 тысяч итальянских солдат. Понятно, что это были всего лишь итальянцы, которые вообще не умеют драться, но для африканцев то было чудо: мы побили белых!

У вас же, русских, к несчастью, слишком давняя история поражений перед незападными армиями. Когда вы противостоите Европе, то всех рвёте в клочья, но непохоже, чтобы драться с Востоком у вас получалось столь же хорошо. Сто лет назад японцы взбудоражили Азию, надрав царю-батюшке задницу в Цусимском сражении и в Порт-Артуре. Японцы не успокоились, пока мы не выписали им убойную дозу успокоительного в Хиросиме.

Когда же вы проиграли в Афганистане, то тем самым внушили мусульманам, что они умеют драться. Когда дерёшься с мусульманами, самым мощным фактором из всех, пожалуй, является Боевой Дух, поскольку они эмоциональны, как чёрт знает кто. Будешь постоянно их давить, будут сидеть тихо. Но хоть раз позволишь им одержать верх, и ты в беде.

Плюс это мудрёное мусульманское единство. В нормальных обстоятельствах мусульмане друг другу до лампочки – переедет собрата-правоверного на улице, и глазом не моргнёт – но стоит в государства аллаха вторгнуться армии неверных, как во всех мечетях от Джакарты до Манчестера начинают орать об исламской солидарности.

Масса богатых, мающихся бездельем саудовских и египетских пацанов услышала этот зов и понеслась в Афганистан, провести летние каникулы в компании моджахедов. Так начинал свою карьеру бин Ладен, из заморыша с толстым кошельком превратившийся в волосатую исламскую Жанну д'Арк.

Когда русские потерпели поражение, все эти джихадовцы разъехались по домам травить военные байки и будоражить воображение молодняка. В их представлении они одолели одну из сверхдержав неверных и уничтожили её. Теперь они думают, что могут проделывать подобное вновь и вновь. Американцы любят винить Клинтона за то, что он вдохновил «Аль-Каеду», но в действительности ничто так не вдохновило джихадовцев, как победа над Советским Союзом – победа, которую срежиссировали и профинансировали мы.

Весточка дошла до чеченцев, и после развала СССР в 1991 году они провозгласили себя независимыми.

Время они выбрали верное. Ельцинская Россия была настолько немощной, что едва могла вывести в поле духовой оркестр, не говоря уже об эффективной армии. Когда российская армия таки надумала напасть на Чечню в 1994 году, большая часть высшего командования вообще отказалась участвовать в планировании нападения. Российские бронетанковые колонны ковыляли в Грозный примерно с таким же энтузиазмом, как Роберт Дауни в лечебницу для наркоманов. Получился классический пример того, как НЕ надо воевать в городе.

Авиация не общалась с армией, армия не делилась разведданными со службами безопасности, и никто не потрудился выяснить планы чеченского сопротивления.

А их план был впустить бронетанковые колонны в город, а затем обстрелять на узких улочках. План сработал. Целые колонны танков и БТРов превратились в гигантские шашлыки на улочках Грозного.

Однако в отсутствии дисциплины победа штука опасная. Русские ушли – и чеченцы обратились в монстров. Самой крупной доходной статьёй страны стало похищение людей. Они похитили более 3000 граждан России в ходе рейдов по её территории между 1997 и 99 годами. Чтобы убедить родственников расстаться с выкупом, они распространяли видеозаписи того, как какой-нибудь шизоид отпиливает заложнику голову ножом для потрошения овец. Ещё я видел запись, как чеченский похититель отстреливает заложнику палец, а потом смеётся над тем, как тот кричит от боли.

Все эти съёмки кровавых расправ над заложниками, что поступают из Ирака – это чеченцы были пионерами данного жанра. Не уверен, существует ли у «Оскара» категория за самое инновационное кино о терроризме, но если бы существовала, чеченцы заслуживали бы этой награды.

Тем временем Шамиль Басаев, этакий чеченский Натан Бедфорд Форрест, совершал немыслимые рейды далеко вглубь России, в ходе которых погибли сотни мирных российских граждан. Чеченцы настолько уверились в слабости русских, что пытались вторгнуться в российскую республику Дагестан, захватить там власть и создать на Каспии независимое нефтеносное мусульманское государство.

Но это означало лишь то, что чеченцы переключились на партизанскую войну, в которой авиация и артиллерия бесполезны.

В точности то же самое случилось с нами на второй иракской войне. На первом этапе войны мы уничтожили иракскую армию, используя бронетехнику и авиацию. Действовать осталось городским партизанам. Они подхватили знамя и с той поры бьют нас, как хотят.

Таким образом, вы, русские, находитесь в поразительно схожей с нами переделке. В каких-то отношениях ваша ситуация кажется менее скверной. Скажем, тех чеченцев осталось не так много. В 1991 году в Чечне жило порядка 1,3 миллионов человек, но с тех пор их население сокращалось быстрей, чем половой член в ледяной воде. Сперва чеченцы этнически вычистили русское население, какового было порядка 200 тысяч. Затем русские убили порядка 200 тысяч чеченцев в ходе двух чеченских войн, в то время как большая часть выживших бежали кто в лагеря беженцев, кто в Москву (где, я надеюсь, полицейские большую часть своего времени уделяют их притеснениям).

По самым достоверным прикидкам Штатов, на сегодняшний день в Чечне осталось лишь около 300 тысяч человек. Это весьма близко к геноциду, и тем не менее это ещё не вылилось в победу, поскольку их всё ещё 300 тысяч плюс ещё сотни тысяч рассеявшихся кто где, живых и готовых мстить. Чеченские мятежники делают ставку на то, что со временем сделают войну невыносимой для России, разворачивая её против российских мирных жителей и убивая сколько получится российских солдат.

Создаётся впечатление, что вся эта стратегия, основа основ партизанской войны, становится всё менее эффективной. Выясняется, что российское и американское общественное мнение и близко не столь чувствительно к числу потерь, как это считалось.

Помню, как несколько лет назад не в меру умные военные историки из разных стран толковали о «правиле Могадишо», гласившем, что мы, американцы, слишком хрупкие, чтобы терпеть какие бы то ни было потери, раз бежали из Сомали, потеряв в уличном бою 18 человек. Что ж, последний раз, когда я наводил справки, наши потери в Ираке составляли более 1200 человек, и что-то я не слышу особых роптаний. Помню, как обозреватели утверждали, что Бушу конец, если ко дню выборов число погибших со стороны США составит более 1000. Ко второму ноября число погибших в бою перевалило 1100, а он победил без каких-либо затруднений.

Не такие мы на Западе сачки, как утверждают «эксперты». И терпим, и сносим. Дьявол, да я лично вообще считаю, нам это в каком-то смысле нравится, когда приходишь домой, а по телевизору война. Из того, что снимают в Ираке, попадается такое загляденье – неужели мы обязаны притворяться, что предпочитаем слушать истории о детях-инвалидах и новых автостоянках в центре города?

Болото – я заглянул в справочник – это просто увлажнённый участок земли. И многие животные обожают болота, особенно те, что покрупней. Слоны готовы прошагать многие километры, чтобы поваляться в грязи. Так что, возможно, мы тоже болотные звери и чувствуем себя в трясине, как дома. Но если вам приходилось смотреть документальные фильмы о природе, то вы знаете, что слоны вечно увязают в своих грязевых ваннах, погружаясь глубже и глубже, пока не становятся кормом для гиен.

Из двух наших болот Ирак, пожалуй, будет поскверней. Частично из-за размеров. Чечня, это кучка бесполезных пустошей и горных утёсов, и друзей у неё, кроме ингушей, нет, в то время как Ирак, это большая, полная нефти страна с тесными связями с 500 миллионами арабов, не говоря о миллиарде мусульман.

Самое страшное в Ираке то, что мы не можем просто взять и уйти, как ушли из Вьетнама. Вьетнам попросту не так много значит – он в стороне от торговых путей, и нефти в нём нет. Ирак значит многое. Значил всегда – ассирийцы, вавилоняне и хетты сражались за него раньше, чем о Европе начали ходить хоть какие-то слухи. Уходить из Ирака сейчас, это всё равно что пытаться убежать от ядерного взрыва, подобно Шварценеггеру в дебильной концовке «Хищника».

В этом кроется столько насмешек судьбы, что уже даже не смешно. Взять Израиль. Израильтяне обеими руками были за наше вторжение в Ирак; они думали, им от этого станет безопасней.

Интересно, они и сейчас так думают? Если мы не можем справиться с Ираком – что теперь уже вполне очевидно – как, чёрт побери, мы собираемся одолеть Иран?

Нам требуется некий противовес, который не давал бы шиитам стать на ноги. Один из простейших способов, это создание независимого Курдистана. Тогда мы загрузили бы иранцев работой на ближайшие сотню или около того лет, поскольку Курдистан помимо северного Ирака занял бы изрядный кусок западного Ирана. Иран нипочём не спустит курдам захват такой территории, и тут настанет наша очередь усаживаться поудобней и наслаждаться игрой, пока курды с иранцами лупят друг дружку. Беда же в том, что Курдистан занимает также большую часть восточной Турции, а у турок напрочь сорвёт башню, если мы дестабилизируем их границы. Перед кем я испытываю вину за этот бардак, так это перед турками. Они заслуживают лучшего. Они были нашим единственным настоящим союзником, а мы в награду превращаем соседнюю с ними территорию в Комптон.

Британцы бы так и поступили. Эти предали бы своих союзников, не задумываясь. Они всегда были умней и хладнокровней нас. Но Буш? Ни в жизнь ему не совершить чего-либо настолько умного и прагматичного, как поддержать курдов. Надёжней делать ставки на то, что ближайшие четыре года будет продолжаться примерно то же самое: дикий саундтрек из автомобильных бомб и пресс-конференций. «Ба-бах!» «Демократия!» «Бу-бух!» «Свобода!» Ролики в стиле МТВ, как какому-то бедняге-лоху перепиливают горло напополам, в то время как тот костлявый генерал-пропагандист толкует в Багдаде о выборах.

Всё решит износ. Мы ставим на то, что у них скорее кончатся взрывники-смертники, чем у нас кончатся ручные иракцы. Утверждать что-либо сложно; с такими темпами, как истребляются наши иракские «союзники», запас их не может не истощиться; но с другой стороны, вопрос в том, сколько осталось желающих стать смертником. Я к тому, что я-то представляю, как становятся взрывниками-смертниками. Ещё как представляю; вырос бы в Ираке, наверняка вызвался бы сам. Что может быть слаще, чем давить до пола педаль набитого приготовленной из удобрений взрывчаткой «Понтиака», направляясь в центр города мочить врагов своей страны?

Но меня бы одолело небольшое сомненьице. А именно, действительно ли мне достанутся на небесах 64 девственницы, если здесь, на земле, даже прыщавые толстухи не глядят в мою сторону? Что, если тамошние девственницы будут ненавидеть меня так же, как одноклассницы в школе? Припаркуюсь-ка я лучше где-нибудь, где потише, да пускай кто-нибудь другой вместо меня… не стану глушить мотор и пойду куплю себе арабских пирожков с бобами.

И тем не менее вывод что из Чечни, что из Ирака таков, что люди гораздо меньше дружат с головой и куда спокойней относятся к насилию, чем мы полагали. Так что могу поспорить, что ни у них никогда не кончатся смертники и джихадовцы, ни у нас никогда не переведутся новобранцы из умирающих промышленных посёлков. Я думаю, веселью не будет конца и края – будем мочить, мочить и мочить, как тот обожравшийся фенилциклидина зайчик из рекламы «Энерджайзера».

Возможно, за четыре года Америка устанет от Ирака, как раз в срок, чтобы новый президент как-нибудь потактичней оттуда ретировался, подобно вежливо прощающемуся с жертвой насильнику. К тому времени мы окажемся в глубоком дерьме перед всем исламским миром. Возможно, кому-то захочется отменить запланированный круиз по реке Нил. В Европе же этих хаджей нынче такая тьма, что американцам скоро станет опасно ездить даже в Париж. Они там начинают наглеть – толпа марокканцев недавно убила датского кинорежиссёра за то, что тот ругал аллаха. Прикололи записку кинжалом к его груди. Нынче они уже не стесняются. Максимум, куда нам можно будет ездить без страха, это на Баха-Калифорнию.

Когда мы всё же уйдём, готовьтесь к чему-то столь же крупному, мерзкому и повёрнутому на религии, как ваш самый нелюбимый родственник. В данный момент мы служим чем-то вроде тренера по джихаду, убивая всех исламских партизан, что слишком тупы или не в меру храбры (чрезмерная храбрость очень скверное качество для партизана). Партизаны, которых мы убили в Фаллудже, были слишком храбры. Умные оттуда уехали. Получается, мы ведём прополку повстанцев, гарантируя, что выживут лучшие и самые толковые.

Пройдёт четыре года, и эти супер-джихадовцы достигнут верхов, а когда мы уйдём, они захватят власть и поползут к Средиземноморью, как гигантский слизняк.

К тому времени эта война обойдётся нам в столько триллионов, причём именно триллионов, что у нас появятся проблемы с финансированием жилищно-коммунального хозяйства в штате Огайо, не то что войны в Ираке. Кто бы ни стал президентом в 2008 году, у него не будет возможности спускать всё больше денег в иракский сортир. Счастье, если мы сможем позволить себе платить новостным бригадам за съёмки тамошнего джихада, не говоря о том, чтобы его прекратить. Хотя бы будет что смотреть по телевизору.

Я не говорю, что Ирак уничтожит Америку. Всё не настолько драматично. Как я уже сказал, страны и народы больше так просто не исчезают. Мы впадём в мощную и затяжную дрёму, в коматозное состояние. Выйдем мы из неё или нет, будет зависеть от удачи. Если ещё где-то начнётся жара – а я всё ещё молюсь Шиве и аллаху о мощной индо-пакистанской ядерной войне – тогда, возможно, Штаты пронесёт, и всё у нас наладится. Если же кто-то нас по-быстрому сцапает, как вам, русским, следовало поступить в 1975, если вам вообще когда-то нужна была Западная Европа, тогда мы в большой беде.

Тем временем в Чечне у вас, русских, прогноз погоды тот же: местами кровища, без изменений. Вы будете драться с чеченцами бесконечно. Вы сами это понимаете. Причём даже если уйдёте оттуда. Вы настолько успели их взбесить, что они никогда не уймутся, даже если вы от них отстанете. Они уже доказали это, когда Ельцин вывел оттуда войска; они попросту последовали за ними вглубь России с огнём, мечом и захватом заложников.

Тем не менее, вам ещё везёт, потому что это будет не столь мощно и дорого, как наше иракское приключеньице. Имея в распоряжении менее полумиллиона человек, они ограничены в запасах мучеников. И даже несмотря на то, что уровень рождаемости в России ниже, чем у Мёртвого моря, вы достаточно велики, чтобы проглотить все подорванные их бомбами многоэтажки и станции метро. В конце-то концов, вы утопили в себе вермахт; утопите и немного терроризма. Наёмники, которых вы отправляете в Чечню, неплохо обеспечат себя на будущее, а у молодых чеченцев будут карьерные перспективы на ниве мученичества – остальным же из вас это будет до лампочки, разве только именно в ваш дом или вагон метро подложат гексогенную бомбу.

К тому же вы по крайней мере не пытаетесь делать вид, что любите чеченцев или занимаетесь этим для их собственного блага. Это значит, что вы намерены тратить деньги только на то, чтобы их убивать, а не на то, чтобы их поубивать, а потом пытаться превратить в американцев, вбухивая миллиарды, чтобы их задобрить, как мы поступаем в Ираке. Вы не так быстро обанкротитесь из-за Чечни, как мы из-за Ирака.

Так что ха-ха, москали несчастные, кубок «Болото-2004» достаётся нам. Наше иракское болото крупнее и топче вашей жалкой чеченской лужи.

Но как я уже сказал, победа штука хитрая. В данном конкретном состязании лучше было бы проиграть.