Ирак: эволюция партизанства

автор Гари Брехер

В Ираке случилась забавная штука: опять началась война. Не успели мы как следует увлечься нашей национальной забавой, преждевременным празднованием успеха, пожимая друг другу испачканные в чём-то багрово-алом руки, как он взорвался вновь. Автомобильные бомбы, убийства и мощный рейд морской пехоты по провинции Анбар вблизи сирийской границы с непременной похвальбой числом убитых врагов и заявлениями служб информации о том, что мятежников «устранили» раз и навсегда.

Каждый так называемый эксперт в прессе и на телевидении пытается объяснить, почему считавшиеся поверженными повстанцы объявились во всеоружии. Нам говорят, что это или просто иностранные провокаторы, или последнее издыхание повстанчества, или код да Винчи.

Дилетанты чёртовы! Что ни скажут, всё мимо кассы. Никакого сюрприза в неожиданном возвращении повстанцев нет. На партизанской войне это обычное явление. То, что мы наблюдаем, это стадия, через которую проходит каждая партизанская война: повстанчество матереет. Учиться, учиться и учиться: смотришь, как гробятся твои товарищи, и мотаешь на ус.

В мирное время армии не учатся ничему. Это самые заторможенные и безмозглые организмы со времён стегозавров. Или даже Демократической партии США. В то время как боевые армии учатся невероятно быстро.

Американцам как никому следовало бы об этом знать, поскольку живя в такой изоляции на собственном персональном континенте и опираясь на войско из солдат-горожан, мы как правило поначалу оказываемся более несведущими в элементарных вещах, чем другие армии. За что и расплачиваемся. Первые сражения армий США никогда не радуют глаз: первое сражение на реке Бул-Ран, проход Кассерин, тактическая группа «Смит» в Осане – наши военные промахи можно перечислять долго. Но только поглядите на наши армии через год-два после тех сражений и увидите великолепнейших бойцов в мире: Геттисберг, высадка в Нормандии, Инчон. Данная тенденция проявила себя наивысшим образом в битве при Новом Орлеане, где мы нанесли самое страшное в истории поражение британской армии через две недели после подписания мирного договора. Извиняйте, старички, так получилось.

Иракские повстанцы воюют уже два года и всё это время учатся, пробуют различные стратегии и приспосабливаются. Начинали они не спеша. Что также типично.

Повстанчество не начинается сразу и вдруг. Какое-то время после того, как армия завоевателей вторгнется в страну, местное население пребывает в страхе перед её огневой мощью. Плюс подавлено тем, как скверно показала себя их традиционная армия против вражеской. Явный пример тому мы наблюдали после падения Багдада: прошли месяцы, пока иракцы вновь воспрянули духом, и лишь в ноябре 2003 года, спустя восемь месяцев, наши войска стали подвергаться настоящим нападениям.

За эти восемь месяцев произошло то, что непобедимые захватчики превратились в оккупантов, и местное население стало замечать, какие они дубины, когда дело дошло до управления страной. Вопреки совету британских генералов Рамсфелд распустил иракскую армию, и у нас не осталось союзников среди местных, с которыми можно было бы сотрудничать. Это означало, что наши солдаты занимались поддержанием правопорядка, ни в чём не ориентируясь. Они не могли ни говорить на языке, ни читать выражения лиц, ни отличать друзей от врагов, ни даже заставить работать электричество и водопровод.

Местные, естественно, стали понимать, что эти иноземные солдаты вовсе не непобедимы. Первые нападения произошли летом 2003 года, когда люди оказались на пределе возмущения, сидя на жаре без кондиционеров. И когда иракцы увидели, как легко взорвать на конвой, каждый захотел помочь свергнуть захватчиков. Итого получилось нечто вроде «радужной коалиции» повстанцев – место найдётся каждому! Прыгай в кузов, поехали!

Тактика применялась самая разная, от профессиональных действий бывших офицеров армии Саддама до жалких шалостей соседской детворы. Во главе их не стоял никто, в особенности Саддам, забившийся в своей игрушечной крепости на заднем дворе.

Сопротивление велось как придётся и чем придётся, и рады в нём были всем и каждому: «Мужики, у меня есть детонатор! Ни у кого лишней бомбы не найдётся?» Это была стандартная эволюция партизанской войны в строгом соответствии с теорией. (Перефразируя классика: все мы произошли от партизан.)

В норме следующей стадией было бы раскрытие силами безопасности захватчиков мощного, открытого повстанчества и его крах. Беда повстанческого движения первой стадии в том, что его совсем легко раскрыть. Все делятся между собой информацией, хвастают друг другу, как недавно помогали устроить засаду – и любая хоть сколько-либо приличная разведка способна прихлопнуть горластую и доверчивую организацию такого рода за несколько месяцев.

В Ираке этого не произошло, поскольку – и мне стыдно это признавать – мы так и не раскрыли никакой повстанческой организации.

В этом не должно было быть ничего трудного, когда ты уверен на все сто пудов, что каждый мужчина, каждая женщина, собака или кошка в суннитских городах посвящены в эту тайну. Всё, что обычно требуется сделать армии захватчика, это схватить кого-нибудь на улице, погрузить в броневик, отвезти в штаб и чуток попытать. Записываешь все имена, которые они называют, пока ты разбиваешь им кончики пальцев, затем хватаешь всех, кого назвали, и делаешь с ними то же самое, попутно их убивая, пока вся организация не окажется надёжно похороненной в пустыне, а все, кто выжил, в бегах и напуганы.

Ну, пытать-то мы пытали многих – и сами же за это огребли, спасибо идиотам с телефонными фотокамерами из «Абу-Граиба» – но сведений о повстанцах так и не добыли. Решение не использовать людей Саддама (которые были абсолютно готовы работать на любого, кто им заплатит) стало нашим проклятьем.

А подлинная вина за это лежит на «Буше и компании», отказавшихся признавать, что мы захватываем чужую страну, а захватчиков никто не любит. Захват, это война, а не визит дружбы. Если не смотреть этой правде в глаза, жди проблем.

Не имея в Ираке союзников, мы стали слепым великаном, шарахающимся по Ираку. А что может быть веселей, чем ставить подножки слепому, особенно тому, который припёрся в ваш квартал, заявляя, что он самый сильный здоровяк в округе? Какой подросток отказался бы поучаствовать в такой забаве?

Поэтому естественно, что открытое всем желающим движение сопротивления всё росло и росло, пока к своим врагам суннитам не присоединились шииты, настолько легко и весело оказалось издеваться над американцами. В апреле 2004 года мы вели в Ираке войну на двух фронтах. Мы потеряли за один месяц 140 человек. Ниже всего мы упали, когда взяли назад угрозы напасть на Фаллуджу в апреле-мае 2004. Вскоре она стала «свободной» зоной, контролируемой мятежниками день и ночь. И ведь даже это мы могли бы обратить себе на пользу, если бы сражались с умом. Такие «свободные зоны», это идеальные ловушки для партизанских армий. Они концентрируют всех важнейших людей повстанчества в одном известном пункте, где их можно одолеть превосходящей огневой мощью. Мы могли дать всей верхушке мятежников стечься в Фаллуджу, как бактериям в гнойник, а затем резко и решительно его выдавить внезапной массированной атакой.

Естественно, этого не произошло, поскольку Буш и Рамсфелд больше заботятся о политике, чем о победе в войне или спасении жизней солдат. Они объявили, что собираются отбить Фаллуджу, за несколько месяцев до вторжения и даже начали отсчитывать часы до него! Более идиотского вмешательства политики в военную операцию не случалось с ухода на покой Австро-Венгерской империи. Любые более-менее грамотные повстанцы растеклись бы по провинции, оставив в Фаллудже одно пушечное мясо.

И вот тут нам, возможно, сыграл на руку комплекс «мученика», которым страдают эти исламские партизаны. Они обожают умирать, даже когда партизанская доктрина гласит, что надо исчезать, а в бой вступать тогда, когда на их стороне окажется больше преимуществ. Так что похоже на то, что куча тупых джихадовцев осталась в Фаллудже в надежде на славную смерть и гарем девственниц в загробной жизни.

То, что смерть могучее оружие на войне, это однозначно. Термопилы, Аламо… подобные самоубийственные подвиги могут оказываться полезны в бою, особенно чтобы выиграть время для основного войска. Но нужно быть осторожным, поскольку оружие это на один выстрел. Желательно применять его с толком для дела.

Взрывники-смертники погибают с умом; подрывая себя, они забирают с собой дюжину врагов. Зачастую они проникают на самые защищённые вражеские территории (в столовую для бойцов, в «зелёную зону» Багдада), тем самым деморализуя врага. Но погибнуть в обгоревшем доме в Фаллудже, воюя с автоматом Калашникова против танка М-1, это глупая смерть. Так что в конечном итоге нам удалось выполнить задачу: мы прикончили немало этих лохов-романтиков в прошедшем ноябре, когда захватывали Фаллуджу – по-варшавски равняя город с землёй.

Теперь наступает вторая стадия повстанчества: дураков-знаменосцев больше нет, руководство в руках выживших – партизанство эволюционирует, выживают практичные ребятки, желающие побеждать вместо того, чтобы умирать со славой. Ту же схему можно наблюдать у повстанческих движений в Алжире, Чечне, Колумбии: мучеников истребляют, и у руля становятся хладнокровные специалисты.

Эти понимают, что есть только один способ победить в партизанской войне: ослепить врага, убивая его шпионов, его сотрудников правопорядка из числа местного населения, всех, кто бы с ним ни сотрудничал. В Ираке это происходит уже многие месяцы, и никто этого не осознаёт. Всё, что люди замечают, это что на американских бойцов нападать стали меньше.

Конечно, меньше; ведь от этого не оказалось толку. Убивать американских солдат было планом «А» повстанцев: «Если по американскому телевидению покажут достаточное количество трупов их проклятых солдат, трусливые янки удерут прочь!» Учитывая, как мы ушли из Сомали, потеряв всего 18 человек, мысль была разумная. Но чего повстанцы не понимали, это что после 11 сентября американцы закалились. Потери не настолько нас пугают, как прежде. Ко времени выборов иракские повстанцы убили 1100 американских солдат, а Буш всё равно победил.

Настало время плана «Б». План «Б», это классическая партизанская доктрина: «затяжная война», когда нападают на союзников захватчика среди местного населения, а не на самих иноземных солдат. Суть в том, что если извести иракских коллаборационистов, то США станет не более чем слепым великаном. Какое-то время он там ещё поторчит, шарахаясь по окраинам и разнося всё на своём пути, но рано или поздно ему надоест больно спотыкаться, и он уйдёт домой.

Поэтому повстанцы плюют на тяжело укреплённые американские базы и поражают ключевые, слабозащищённые цели: иракскую полицию. И мама дорогая, сколько они их там убивают! За один день 9 мая было убито 80 иракских полицейских. В среднем погибает пять полицейских в сутки. Стало безопасней торговать вразнос библиями в Пешаваре, чем расхаживать по Багдаду в форме иракской полиции.

Ещё одна уловка повстанцев, это использование иностранных и иракско-суннитских смертников против мирных шиитов и курдов в надежде развязать гражданскую войну. В этом они не столь преуспели. Да оно и редко у кого выходит. Взять тот же Беслан: чеченцы убили так много детей, надеясь втянуть осетин в тотальную войну, но своей вылазкой лишь разрушили последние остатки доброго имени чеченцев.

Курды и шииты не спешат мстить. Чего ради? За них это делает целая военная машина, спонсируемая США. Кроме того, их потери от взрывов по иракским меркам чрезвычайно ничтожны.

Удачно пристроившиеся шииты смеются над нами, ожидая, когда мы уйдём. Благодаря нашей одержимости «демократией», шииты, которых 62% населения, гарантированно победят на выборах – тем временем все расходы за их приход к власти несём мы! Классненько! Чего ради им, спрашивается, стрелять в обидчиков и портить такую грандиозную затею?

Так что раз затея с гражданской войной не удаётся, всё сводится к затяжной вялотекущей партизанской войне между нашими бойцами-правозащитниками и их взрывниками-смертниками и отрядами убийц. Отныне это будет война Ирака с Ираком. Штатовские же операции типа мощного поисково-ликвидационного рейда морских пехотинцев по Анбару, это просто показуха. Согласен, они устранили горстку иностранных партизан, которые сражались насмерть, вопя чего-то про аллаха, как идиоты. Но на партизанской войне иностранцу делать нечего. На ней ведь главное раствориться, избегая обнаружения, и тут иностранцы не в той весовой категории.

Нас это тоже касается. Мы никогда не научимся отличать багдадских смертников от вышедших за покупками мирных граждан. Это зависит от того, сумеем ли мы сагитировать иракцев или попросту подкупить их, чтобы они делали это за нас. И если мы не сумеем помешать повстанцам убивать наших союзников такими темпами, как они это делают сейчас, то потребуется непрерывный поток транспортных самолётов, гружёных под завязку агитаторами-пропагандистами, чтобы убедить тех полицейских не срывать с себя униформу и не бросаться рыть на заднем дворе убежище вроде того, в каком прятался Саддам.

Вот когда мы повысим продолжительность жизни иракского полицейского-новобранца с уровня комаров-долгоножек до уровня ящерицы, тогда можно будет говорить о каком-то контроле над ситуацией. А пока… собираем тех пропагандистов-агитаторов, одеваем в униформу, обучаем арабскому и шлём в Багдад. Посмотрим, сколько балбесов им удастся уговорить надеть форму, вместо которой с тем же успехом можно носить на спине неоновую табличку «Пустите меня в расход».

Домой


Используются технологии uCoz