автор Гари БрехерЗа прошлую статью на меня обрушилась канонада критики, и отчасти заслуженно. Я допустил чудовищную, дилетантскую неточность в отношении численности римского легиона, прибавив лишний ноль, на что мне указали бдительные читатели. В римском легионе времён Юлия Цезаря было 5000 человек, а не 50 000. Ошибочки такого рода имел обыкновение совершать Макклеллан, оценивая размеры войск генерала Ли. А поскольку Макклеллан мой самый нелюбимый из американских военачальников всех времён, то, нарвавшись на аналогию с ним, я упал ниже некуда.
Единственная проблема, это какое наказание мне следует понести.
Поскольку бушевские политтехнологи нынче решили, что мусульманское право самое то для свободного демократического Ирака, отыщу-ка я, наверное, какой-нибудь сайт из серии «Законы шариата для тупых» да спрошу веб-мулл, какой приговор определил пророк для войноманов, допускающих столь скверные промахи. Вероятно, мафия в тюрбанах решит, что мне следует отрубить руку, которой я лажу в пакетик с «Доритос». Вполне справедливо. С такими арифметическими талантами, как у меня, переход от счёта на десяти пальцах к пяти вряд ли многое изменит.
Также забросали меня гневными письмами и за дерзкую критику доктора Виктора Д. Хансона, ненаглядного затворника-мудреца неоконсерваторов. Этого я ожидал, но что меня сразило по-настоящему, это что защитники Хансона не столько гневались на меня, сколько были озадачены моим углом атаки. Они-то привыкли биться с либералами, а как отнестись к простому старому американскому националисту вроде меня, им оказалось невдомёк.
Нынче мы настолько редки, что нас при встрече никто даже не узнаёт. Мы как те чёртовы дятлы, что порхают по болотам, с той разницей, что на нас никто не охотится. Дьявол, да попадись мы кому на глаза, за нами бы отправили истребитель. Представляю картину: фургон с приклеенной к крыше здоровенной пластиковой головой войномана, переделанный в манекен толстяка и раскрашенный под меня робот из «Чёрной дыры» и плакат с лозунгом «Смерть войноманам!» Была бы объявлена кампания «Война до полной победы над войноманами».
Весь политический ландшафт наших дней – сплошное болото – поделен между леваками-пацифистами, считающими, что война, это плохо, потому что от неё страдают дети и другие живые твари, и неоконсерваторами, которые поддерживают иракское позорище, даже хотя понимают, что тем самым спускают жизни (впрочем, не свои) и деньги американцев в канализацию.
От имени простых проамериканцев вроде меня не выступает никто, кроме разве что Пэта Бучанана (да и тот меня поражает своими штучками насчёт мексиканцев. Чем так плохи мексиканцы? Это лучшие солдаты из всех, что у нас есть. Просто загляните в списки погибших в Ираке: такое ощущение, будто читаешь табель работников в мексиканской забегаловке по соседству от собственного дома.) Когда-то мы, американские националисты, были большинством. Как это называется, «молчаливым большинством». Мы вымерли стремительней странствующих голубей. Нас истребили за каких-то 25 лет. Потому что 25 лет назад случилось нечто столь же катастрофичное для Америки, как тот астероид для динозавров: Джимми Картер мощно сдрейфил во время иранского кризиса с захватом заложников в 1979-80. Вот что свело с ума всю Америку.
Позвольте ознакомить вас в подоплёкой, но на сей раз это будет правда, а не брехня, которой вас потчуют официальные источники. В 1978 году Иран был самой сильной страной на Ближнем Востоке, стремительно модернизирующейся под руководством шаха Резы Пахлеви. Вам рассказывают массу вздора о его «репрессивных» методах, но истина гораздо проще: проблема шаха в том, что он ДЕЙСТВИТЕЛЬНО пытался сделать Иран современным, сильным государством. В 1963 году шах затеял «белую революцию», типичный план реформ в стиле Кеннеди, в некоторых отношениях коммунистичней самой компартии.
Он пытался сделать с Ираном в точности то же, что Ататюрк сделал с Турцией в 1920-х. Но у него было две беды: его «династия» была новой и непопулярной – основана отцом, офицером-кавалеристом, после переворота в 1921 году – и он имел дело с шиитским исламом, который намного полоумней и саморазрушительней суннизма. Шииты страдают комплексом мученичества мощней, чем у Синди Шихан, и они готовы идти на всё, лишь бы испортить самим себе существование. Так что по сути Иран поглядел на реформы шаха и сказал, не-е-е, это слишком хорошо, мы лучше вернёмся в средневековье.
Естественно, официальная версия не такова. Академики-леваки расскажут вам, что иранцы свергли шаха в отместку за преследования со стороны его «грозной и ненавистной секретной полиции САВАК». На самом же деле САВАК был небольшой (15 тысяч человек) службой по защите от мятежей. Если только ты не был активно задействован в исламистских или коммунистических заговорах, она особо тебе не досаждала, что гораздо больше, чем можно сказать о полиции/шпионах любого иного режима за 4000 лет персидской/иранской истории, включая тех гадов, что правят страной сейчас.
Ещё одна ложь о шахе, это что он был «продажным». Несомненно, он имел долю от нефтедолларовых поступлений – но в сравнении с любим другим ближневосточным правителем шах был кристально честен. Он взаправду пускал доходы от добычи иранской нефти на перемены в стране, строительство дорог, ирригационные проекты и создание системы образования (первой за всю историю страны).
Но никто не был ему за это благодарен. Интеллигенция сплошь состояла из модных тогда коммунистов; этим нужен был хаос. Успешные предприниматели большей частью эмигрировали, не успев сделать вклад в формирование прочного среднего класса, и увезли свою образованность с собой. Шиитские же муллы злились, что теряют власть по мере того, как народ становится всё более среднеклассовым и заинтересованным в прогрессе. Когда шах решил перестать откупаться от мулл, те вызвали своего Франкенштейна: Аятоллу Хомейни.
Хомейни – если вам достаточно лет, чтобы помнить 1979 год, вы не забудете его лицо. Он был похож на 200-летнего Дракулу в чёрной мантии. Лица говорили обо всём: шах в своих дорогих костюмах – или человек в чёрном.
Люди пошли за Хомейни. Шах и его штатовские покровители не верили своим глазам. Их дорогостоящие вооружённые силы вдруг оказались бесполезны, поскольку войска не желали стрелять по толпе, смертоносной смеси коммунистических романтиков и шиитских фанатиков, которая вопила, требуя крови шаха. Как говорят левые, «вот так выглядит демократия», и выглядела она некрасиво: полмиллиона человек на улицах требовали возвращения в тёмное средневековье. Тут поделать особо было нечего, разве только каким-то образом подсыпать хлорпромазин в систему водоснабжения.
16 января 1979 года шах улетел из Ирана «в отпуск». Иранцы к тому времени разбушевались настолько, что никто не горел желанием принимать отпускника: ни на одном курорте от Таити до Тимбукту внезапно не стало свободных мест. Ему было отказано во въезде даже в США, и в итоге он оказался в Египте.
Исламистские «студенты» из Тегерана всё равно обвинили Штаты и на несколько часов захватили 70 работников американского посольства. Казалось бы, такого предупреждения должно было оказаться достаточно, чтобы эвакуировать тегеранское посольство. Не тут-то было. Не забывайте, что в те времена никто не принимал ислам всерьёз. Мы всё ещё страшились бедных жалких старичков-коммунистов и фатально недооценивали власть мулл, как недооценил её и шах.
Наши дипломаты думали, что им ничто не угрожает, поскольку каждому известно, что вход в иностранные посольства воспрещён, это суверенная территория. Вот только у иранцев нет такой традиции.
Вам, русским, должно быть известно об этом как никому, поскольку один из ваших писателей, Грибоедов, был разорван на части толпой в Тегеране в 1829 году. За что они так разозлились, не знаю – возможно, замучились выговаривать его фамилию – но одно известно наверняка: они ничуть не постеснялись войти в посольство, чтобы его схватить. Из него сделали пиньяту по-русски, разорвав на куски, как зомби в «Земле мертвецов».
22 октября 1979 года у нас была последняя возможность эвакуировать посольство, когда США наконец приняли умирающего шаха для срочной операции желчного пузыря. Через две недели – и все эти две недели ежедневно проходили гигантские акции протеста с участием миллионов людей, кричащих «Марг бар Амрика», «Смерть Америке» – толпа радикалов ворвалась в посольство. Охранникам-морпехам было приказано не стрелять по толпе, так что мы сдались без боя, задав тем самым мотив всего этого унизительного эпизода.
«Студенты» были дилетантами, так что кое-кому из сотрудников удалось бежать и укрыться в канадском посольстве. Ряд заложников захватчики отпустили, в основном женщин, неамериканцев и негров. Остальным завязали глаза, надели наручники и стали с ними забавляться – устраивали, глумясь, расстрелы из незаряженных винтовок и прочие садистские издевательства.
Все, затаив дыхание, ждали, как поступит Америка, сильнейшая держава мира. Никто, я очень хорошо это помню, не мог поверить, что проходят недели, а мы так ничего и не сделали. Ничего.
На нашу беду президентом был этот ненормальный Джимми Картер. Вот это был образчик так образчик. Мы знали, что он христианин, но не представляли, что он из тех христианских придурков, которые всерьёз верят, что надо подставлять другую щёку, когда вас бьют. Все наши президенты ходили в церковь, но вряд ли, мне кажется, когда-либо был у нас президент, всерьёз верящий в этот вздор, и я молюсь (или молился бы, если бы до сих пор верил в бога), чтобы такого никогда не избрали. Никсон, например, был квакером – но его сложно было назвать «пацифистом».
Хотел бы я обвинить демократов в наших нынешних бедах, но до Картера наши президенты-демократы были чертовски хорошими военными руководителями. Уилсон, Рузвельт, Трумэн – когда наступало время драки, они вступали в неё, маша обоими кулаками. Даже Джонсона нельзя обвинить в малахольстве. Возможно, он бестолково сражался во Вьетнаме, но он не был пацифистом, не был ненормальным, готовым подставить другую щёку.
Картер был совсем из другой оперы. Он не стал угрожать террористам, он с ними «вёл переговоры». Что значит, умолял. «Ну пожалуйста, господин Хомейни, ну можно мы заберём наших заложников?» Ниже Америка ещё не падала ни до, ни после. Каждый вечер по новостям показывали сцены, от которых становилось тошно: заложников с завязанными глазами выставляли в Тегеране напоказ перед гигантскими сборищами.
А Картер довольствовался тем, что наложил эмбарго на иранскую нефть. Вследствие чего моим родителям пришлось вдвое больше платить за бензин. Да, и ещё он заморозил кое-какие из их капиталов. Что, должно быть, ужасно им повредило, поскольку теперь, когда цены на нефть взлетели до небес, муллы купались в риалах.
Тогда мы этого не понимали, но Картер был чем-то вроде больной Ганди-мутантской разновидности южного баптиста. Самые дорогостоящие вооружённые силы за всю историю сгорали от желания заставить этих бородатых сволочей заплатить, а Картер, развалившись в креслице, пытался вежливо с ними беседовать. Мы могли сотворить такое, что наше имя веками бы потом наводило страх. Мы могли заставить их забыть Чингисхана, который в ответе за превращение восточного Ирана в лунный ландшафт, каковым остался до сих пор.
Я часами лежал в своей комнате после выпусков новостей, мечтая о том, что ВВС США могли бы сделать, спусти их Картер с цепи. Например: объявить, что мы сбросим на Кум, «священный город» Хомейни, атомную бомбу, если заложников не освободят. И сбросить. Затем объявить, что разбомбим другой город, побольше – и разбомбить. И бомбить сперва маленькие иранские города, затем всё больше и больше, пока не остался бы один Тегеран. А потом, если бы эти идиоты не отпустили заложников, со скорбью объявить, что заложники были зверски убиты, и запечатать Тегеран под горячим радиоактивным стеклом.
Я гарантирую, что у нас бы не было таких проблем, как сейчас, сделай мы это 25 лет назад.
Если у вас не хватает духу на насилие такого уровня, тогда действуйте, как предложил один из офицеров высшего командного состава ВВС США: применить наши самолёты радиоэлектронного подавления и наведения помех для прекращения всякой телекоммуникации по всему Ирану. Посмотрим, так ли они рвутся обратно в тёмные века.
Мы не сделали ничего из этого. Картеровский мозговой трест начал мечтать о спасательных рейдах типа того, что провернули в Энтеббе израильтяне. Так родилась позорная операция «Орлиный коготь» Чарли Беквита. Картеру нужен был план, позволяющий выкрасть заложников с конспиративных квартир, разбросанных по вражескому городу с населением четыре миллиона человек.
Какая глупость. Вероятность успеха операций американских сил специального назначения составляет менее 50%, а конкретно у этой шансы были намного, намного меньше. Единственным способом вернуть заложников было сделать Ирану так больно, чтобы он ОТДАЛ нам их с воплем «Заберите их! Заберите их!», а Картер отверг этот вариант.
Его госсекретарь Сайрус Вэнс, смахивающий на командира отряда бойскаутов-волчат, понимал, что из этого ничего не выйдет. Даже Беквит, командир операции, понимал, что надежды нет. По его прикидкам вероятность провала составляла 99,9%, но бедняга последовал приказам своего главнокомандующего и разработал план.
Хуже плана, наверное, не разрабатывалось ни до, ни после. Восемь большегрузных вертолётов RH-53D – причём вертолёты использовали не лучшие, а так называемые «королевы ангаров», потому что их командиров не предупредили о серьёзности задания – должны были взлететь с авианосца «Нимиц» и встретиться с шестью транспортниками С-130 «Геркулес» в «Пустыне-1», пункте среди пустыни вблизи южного побережья Ирана. После дозаправки восемь вертолётов должны были доставить бойцов «Дельты» в «Пустыню-2» в восьмидесяти километрах от Тегерана, где им надлежало скрываться целый день, прежде чем въехать в Тегеран на грузовиках.
Итого две мощных, громких посадки на территории Ирана, которые нам полагалось умудриться совершить незаметно. Плюс целый день прятаться.
Если вы читали книгу Энди Макнаба «Браво два ноль» о том, что случилось, когда его отряд британского парашютного спецназа пытался прятаться в иракской сельской местности во время первой войны в Заливе, то вы понимаете, насколько это была безумная затея. Бойцы Макнаба, лучше солдаты в мире, были замечены стариком-козопасом, не успев даже распаковаться.
Если бы бойцам «Дельты» и удалось остаться незамеченными и добраться до Тегерана на грузовиках – ещё одно большое «если» – и если бы они каким-то образом разыскали и спасли заложников – «если» ростом с Шакила О'Нила – по плану они должны были отвезти заложников на грузовике на футбольный стадион в центре Тегерана. Вертолёты забрали бы их оттуда на авиабазу Манзари в 65 километрах к юго-востоку от Тегерана, куда приземлились бы самолёты С-141 «Старлифтер», подобрали бойцов «Дельты» с заложниками и отвезли бы их домой.
Бывают планы, в которых можно найти изъян и сказать: «Ага! Вот где проблема!» Этот же план был настолько безнадёжен, настолько запутан и состоял из такого количества невозможных этапов, совершенно очевидно чреватых столькими бедами, что невозможно даже выделить в нём какой-то отдельный изъян. Это был один сплошной изъян и никакой логики.
Операция «Орлиный коготь» стартовала 24 апреля 1980 года. Оказавшись над иранской пустыней, вскоре экипажи вертолётов RH-53D налетели на хабуб – пыльную бурю, какие делают пустыни адом для пилотов. Первый вертолёт рухнул из-за механических неполадок в нескольких часах от «Нимица». Ещё одному после попытки пролететь через бурю пришлось поворачивать обратно.
Итого в строю осталось шесть вертолётов, необходимый минимум. Они приземлились в «Пустыне-1» на час позже условленного времени. С-130 их уже поджидали. Вертолёты дозаправили, и отрядам «Дельты» не терпелось лететь дальше, когда обнаружилось, что один из вертолётов вышел из строя – отказала гидравлика. Тем всё и кончилось: план не мог быть осуществлён всего с пятью вертолётами.
Беквиту ничего не оставалось, кроме как отменить задание прямо там, посреди пустыни. И всё из-за того, что Картер дал добро только на восемь паршивых вертолётов.
Никсон замечательно высказался, когда услышал об этом: «Восемь? А почему не тысячу? Можно подумать, у нас их нет!»
Картеру следовало послушать квакера Никсона. Куда катится мир, если бывший президент-квакер обладает должным воинственным духом, а южный баптист, каким якобы являлся Картер, корчит из себя пацифиста?
Но самое страшное было ещё впереди. Восемь человек – пятеро из экипажа ВВС США и трое из экипажа вертолёта морской пехоты – погибли, когда один из RH-53D попытался взлететь, и его швырнуло порывом ветра с песком на выруливающий по полосе С-130, обратив оба летательных аппарата в огромный огненный шар. Нам очень повезло, что не погибло гораздо больше людей.
В том самолёте было 44 бойца, и лишь героические усилия старшего погрузчика позволили открыть заевшие двери, и все смогли выбраться наружу. Выжившие улетели, подавленные и сокрушённые. А когда иранцы заметили столбы чёрного дыма, они прискакали на своих верблюдах и обнаружили следы крушения картеровской спасательной миссии. В каждой газете, по каждому телеканалу мира показали фотографию, которая на всю жизнь запечатлелась в моих глазах: какой-то замызганный тупой мулла лыбился в объектив, держа в руках обуглившуюся руку американского военнослужащего.
Не могу описать мерзкое, жуткое чувство, какое я испытал, видя это сперва по телевизору, а затем вновь на первой странице газеты. Всё равно что наблюдать, как твою семью насилуют, сидя привязанным к стулу. С того момента у власти был Рейган. Его кукловоды позаботились, чтобы заложников не освободили до самых выборов. Подгадали отлично: заложники наконец были отпущены в день инаугурации, 444 дня спустя после их захвата.
Картер всё ещё пытался следить за ходом переговоров; он и на инаугурацию Рейгана пришёл с телефоном.
В какой-то мере мы за них отомстили, вооружив Саддама для войны с Ираном. Его танки пересекли границу 22 сентября 1980 года. Я рассказывал об этой войне в одной из статей. Иранцы дорого заплатили, потеряв 500 тысяч убитыми и более миллиона ранеными. Мы снабжали Саддама разведданными и боеприпасами, чтобы он пускал иранцам кровь, и кровь лилась будь здоров. Но не больно сладка была такая месть чужими руками. Это было подло и слабо, в духе венецианцев или австрийцев, и недостойно для Америки.
И пострадала от идиотского пацифизма Картера в действительности именно Америка. То унижение в пустыне навсегда уничтожило старые традиции американского национализма, который нынче называют «палеоконсерватизмом». С тех пор Америка так боится показаться слабой, что мы всегда послушно идём за тыловыми крысами, которые лают громче других, даже когда очевидно, что они ничего не понимают ни в войне, ни в национальной мощи.
Сравните хотя бы двух Бушей: Буш-старший организовал нашу величайшую победу со времён 1945 года в первой войне в Заливе – и его не переизбрали. Он был настоящим ветераном, пилотом, которого сбивали на Второй мировой – но не умел ни важничать, ни лаять. Он не приглянулся народу, и народу было наплевать, что он подарил нам блистательную победу. Он не умел брехать, и мы избавились от него.
В то же самое время народ обожает его никчемного сына, даже несмотря на то, что этот дурак довёл нас до самой катастрофичной военной неудачи за всю нашу историю. Людям больше нравятся крикливые тыловые крысы, чем тихие герои – так что они предпочитают Буша-младшего его отцу.
Беда же в том, что те, кто умеют лаять, как правило сами верят собственным воплям. И Буш-младший всерьёз верит в своё «ну кто тут на нас?» Его отец, истинный герой, предупреждал его не оккупировать Ирак. Отец был палеоконсерватором старой школы; он заботился о том, как сохранить Америку сильной и защищённой во время и после войны. Бушу-младшему и его кукловодам на Америку наплевать. Им никогда до неё не было никакого дела. Они обожают собственные вопли. И мы тоже их обожаем и следуем за ними прямо в унитаз.
Это не было неизбежным. Окажись в Овальном кабинете любой другой из бывших наших президентов, когда разразился кризис с заложниками, эти муллы умоляли бы нас забрать у них наших дипломатов – а Кум, «священный город» Хомейни, стал бы озером топлёного стекла. Но в кабинете был Джимми Картер, человек, на которого однажды покусился кролик. Вот так мы и оказались в руках неоконсерваторов типа Чейни и Буша-младшего, которые слишком хорошо разбираются в том, как дурачить лохов у себя на родине, и ни черта не знают об огромном страшном мире.
Кто же одурачил их самих, заставив вторгнуться в Ирак? Совершенно верно: Иран, заслав двойных агентов типа Калаби рассказать неоконсерваторам, что это будет «проще пареной репы». Между тем наши войска настолько увязли в борьбе с вдохновляемым иранцами повстанчеством, что мы не можем более угрожать Ирану. Иранцы же продолжают нагибать Америку, и нагибают не по-детски.
Всё, что Ирану теперь требуется, это подождать ещё пару лет и выдвигаться на нефтеносные поля Басры. Шиитский Ирак, где живёт 60% иракского населения и расположено две трети запасов нефти, Иран займёт без единого выстрела. А Америка будет в лапах ещё более визгливых тыловых крыс, разбазаривающих силу и мощь нации. Результат: зелёный свет и простор для творчества мулл.