Мавритания, это мелочь

Анархии захотелось?

автор Гари Брехер

Возвращаюсь из «неоплачиваемого» отпуска длиной в один выпуск. Впрочем, учитывая, с какой скоростью «eXile» шлёт мне мои гонорары, называть его «неоплачиваемым» просто смешно. Моё преступление заключалось в цитировании спартанцев, а именно по поводу сжигания дотла виноградников Виктора Хансона. Хансон заявил, что кто-то подпалил его виноградник после выхода моей статьи, и Эймс сдрейфил перед этим придурком. Спасибо, «eXile»! Вот как надо заступаться за своих писателей!

Можно подумать, я бы смог отличить его виноградник от 2 миллиардов лоз, которыми винодельщики с веб-сайтов засадили всю долину! И даже если бы я сумел найти его вшивую «ферму», он что думает, я бы вот так подъехал, выскочил из «Субару» с чёрной краской на лице, как ниндзя в исполнении Джона Белуши, и потащился с парой сорокалитровых канистр бензина к тем виноградникам, мыча под нос мелодию из «Миссия невыполнима»? «Вот тебе, зловредный неоконсерваторский Пино Нуар! Сдохни в огне, продажный милитарист Шардоне!»

Этот Хансон редкостная неоконсерваторская бестолочь. Мало того, что он намекнул, будто я поджигатель, он ещё и назвал меня анархистом.

Вот что действительно обидно-то. Это я-то анархист? Где вы слышали о жирных анархистах? Всем известно, что анархисты, это тощие сынки богачей, которые рисуют краской из баллончика буквы «А» в кружочках на стенах своих общежитий. Придуркам, мечтающим об анархии, не мешало бы почитать об Африке. Хотите анархии, загляните в Западную Африку.

Взять одного из моих любимых производителей переворотов, Мавританию, известную также как «Большая пустота». Никто не наблюдал последний переворот в Мавритании? Чёрт, я как тот Джей Лено в неудачный вечер. Вопросы без ответов. «Есть кто-нибудь из Мавритании? Нет? Никого?» Очень жаль, поскольку истории о переворотах в подобных захолустьях отчего-то наполняют меня всего изнутри теплом, как хорошего поджигателя виноградников.

Мавритания, это кусок той никчемной африканской недвижимости, на которой рай для мух и скорпионов – а вот нам, млекопитающим, не так здорово. Одно из мест, где отсиживаются племена, выпнутые откуда-нибудь, где получше.

Когда берберов вытеснили с хорошей земли в плодородных долинах Марокко, некоторые из них бежали в пустыню на юг. Когда чёрные африканские племена вышвыривались с заболоченных земель у реки Сенегал, они бежали в пески на север.

Это и есть сегодняшнее население Мавритании: муры с севера и «чёрные африканцы» с юга, примерно схожие по численности, ненавидящие друг друга и мечтающие оказаться где-нибудь в другом месте. А чтобы путаницы было больше, муры бывают «белые» и «чёрные». Чёрные муры в своё время содержались в рабстве у белых, но это лишь делает их ещё большими снобами в отношении собственного мурства. Они почитают мурскую чистокровность за высшую доблесть и презирают негров – не муров. Рабский снобизм – подобного там хоть отбавляй.

Никто не живёт в Мавритании добровольно, если только не считать скорпионов – поэтому когда эта страна площадью 1 миллион квадратных километров (втрое больше штата Аризона) обрела в 1960 году независимость, в ней проживало всего полтора миллиона человек.

Сейчас её население вдвое больше, 3 миллиона человек, несмотря на то, что 90% пахотных земель превратились в пустыню. Это не говоря о том, что работящие тайваньские траулеры выгребли из мавританских вод всю рыбу до последней песчанки. Как поётся в старой американской песне, океан, это тоже пустыня – по крайней мере в Мавритании.

Это типичная африканская схема: чем менее место подходит для жизни, тем быстрее люди на нём размножаются. Кстати, всё хочу спросить у вас, русских: в России один из самых низких темпов рождаемости в мире, и все утверждают, будто это якобы потому, что в ней так тяжко живётся. Как же вы тогда объясните, что в Мавритании, где жизнь намного хуже, рождаемость скачет выше крыши?

Также в Мавритании действует ещё одна типичная для Африки схема: провинции опустели, а города переполнены излишком людей. Древний кочевой образ жизни не ведёт больше никто. Весь молодняк болтается в городах, отрабатывая танцевальные движения и глядя старые кунфуистские боевики. Они и являются главным ингредиентом классических африканских переворотов: те, кого Али Джи назвал бы «молодьош-ш», в изобилии шляются повсюду, изнывая от скуки, в ожидании, когда же мимо пронесётся пара джипов с развевающимся революционным флагом. Движуха! Всяко веселей, чем наблюдать, как растут термитники.

Меня отчего-то бодрят мысли о местах типа Мавритании. Возможно, потому что Мавритания похожа на то, как через сотню лет будет выглядеть Фресно. Я-то к тому времени благополучно скончаюсь – положительная сторона ожирения и проблем с почками – а вот все тем качкам, что издевались надо мной в старших классах, этим несчастным пышущим здоровьем лохам, придётся наблюдать затяжное скольжение по наклонной, наблюдать, как их внуки становятся козопасами 22-го столетия. Так и представляю себе племена англо-американцев, бродящие по развалинам фресненских достопримечательностей типа «Приключений на дикой воде», выпрашивая у китайских благодетелей еду. Те будут стараться не выказывать жалости и проявлять «отзывчивость», посещая ваши палаточные лагеря среди руин гигантского парка водных аттракционов, но при этом будут прижимать к своим носам высокотехнологичные платки – козьим духом в тех местах будет вонять невообразимо. Они с трудом будут сдерживать рвоту, выслушивая ваши рассказы о том, как когда-то Фресно что-то из себя представлял, весь светился огнями, и везде были плавательные бассейны.

Мавритания полна таких историй о славном прошлом. Она была опорным пунктом Алморавидов, «Талибана» 11-го столетия, жизнерадостнейших мусульман-фундаменталистов, какие приходят в неистовство от одной мысли, что где-то кто-то играет музыку, рисует картины, пьёт вино или ещё как-то оскорбляет аллаха. Аллах вообще забавный тип: без ума от суровых вещей – пыток, рабства – но не выносит музыки.

Подобно «Талибану», Алморавиды пришли ниоткуда (из мавританской пустыни) и завоевали всех и вся: обрушились на вероотступников от Ганы до Марокко и даже растоптали обнаглевших христиан в Испании. С тех пор ни один испанец неспособен заниматься музыкой – что объясняет феномен семьи Иглесиасов, отца и сына.

Разумеется, рабство в Мавритании вне закона. Более того, я где-то прочитал, что у них «рабство запрещалось законом несколько раз». Я так понимаю, лишний раз запретить рабство никогда не помешает. Это радует Запад и, разумеется, никак не отражается на самих рабах.

С тем же успехом можно пытаться опять ввести скоростное ограничение до 80 км/ч на федеральной трассе I-5 (проходит с севера на юг от границы с Канадой до границы с Мексикой вдоль западного побережья США – перев.). Рабы, это почти единственный добываемый в этих местах природный ресурс; объяви их вне закона, и мавританскую экономику просто заклинит.

Истинный же смысл многократного запрещения рабства в том, чтобы не дать иссякнуть потоку западной гуманитарной помощи. Эти страдающие комплексом вины богатые страны дают каждому мужчине, женщине и ребёнку в Мавритании примерно по 170 долларов в год. Не в том, конечно, смысле, что они действительно доходят до тех нищих крестьян. Они остаются в карманах руководства аэропорта и министров правительства, где им самое место.

Короче, Мавритания, это идеальная лаборатория по изучению преисподней под названием Африка. Именно так следует воспринимать произошедший там недавно переворот – как пример происходящего по всему Сахелю в полуарабских-полунегритянских странах с избытком новорождённых и саранчи и дефицитом всего прочего.

До 1960 года Мавританией владели французы, но их отношение к ней изящно укладывается в приказе, отданном колониальной администрацией: «Чтоб вас вообще слышно не было».

Это всё, чего они хотели от Мавритании. Это всё, чего от неё хотел кто бы то ни было.

Мавритания вела себя тихо до 1970-х, когда Моктар ульд Дадда, её пожизненный президент, по дурости ввязался в войну между Марокко и партизанами ПОЛИСАРИО, сражавшимися за независимость Западной Сахары (описано в моей статье «Испания против Марокко: "Маппет-шоу" в армии»). Эти партизаны первыми применили «тачанки» – пикапы фирмы «Тойота» с крупнокалиберными пулемётами в кузове – в качестве танков малобюджетной пустынной войны. Они так и рассекали по Сахаре на этих штукенциях. Благодаря надёжным убежищам и материально-техническому обеспечению из Алжира, они могли поражать сторожевые посты где угодно в Западной Сахаре.

Колоннам ПОЛИСАРИО даже удалось напасть на Нуакшот, столицу Мавритании. Учитывая, что Нуакшот находится на побережье и в более чем 300 километрах от границы, можно догадаться, как стыдно было мавританскому офицерскому корпусу; так стыдно, что в 1977 году они совершили переворот. Минуту назад Мавритания распевала «Моё сердце принадлежит ульд Дадде», и вот Дадда уже за решёткой без права на свидания.

Перевороты на этом не прекратились. В 1984 году мавританские офицеры решили, что пора рисовать на национальных банкнотах новые лица, и поставили у власти товарища по имени Тайа. Тот справлялся с делом неплохо, пришлёпнул кучу контр-переворотов и даже победил на нескольких выборах. Потом Тайа совершил нечто, чего никогда не следует делать правителю крошечной глухомани: ввязался в игры больших мальчиков. Впрочем, справедливо будет заметить, что это была не совсем его вина. Он просто попал меж шестерён, когда начала раскручиваться большая война между исламом и Западом.

К 1990 году исламисты начали выступать даже в сонливых местечках типа Мавритании. Эти ребятки умеют работать с общественностью. Передают свои кассеты из рук в руки, пока даже безработные излишки молодёжи, подпирающие спинами термитники в Нуашкоте, не услышат, как какой-нибудь проповедник из Саудовской Аравии велит им не рассиживаться на заду, а затевать джихад в своём квартале. Не успеваешь оглянуться, а твой сосед-бездельник уже джихадовец, все его уважают, как ненормальные, и зовут Абу-Семтексом.

Президенту Тайа до жути надоели нападки этих невоспитанных малолеток. В конце-то концов, он доказал своё право на власть уже дважды: сперва путём традиционного переворота, а потом на этих чёртовых западных «выборах». Чего им ещё от него надо?

И тогда он по великой мавританской традиции выступил не на той стороне большой войны, следуя дурацкой старинной поговорке: «Враг моего врага мой друг». Знаете, если есть на свете пословица глупей этой, я хотел бы её узнать. Враг твоего врага тебе обычно НЕ друг. Враг твоего врага, как правило, тоже твой враг. Представьте себе, представьте себе!

Но Тайа решил, что если местные исламисты его враги, а их враг Израиль и США, то всё, что от него требуется, это записаться в их компанию, и они вместе раздавят джихадовцев.

Чего он не учёл, это местное преимущество. Пуская твоя банда хоть в десять раз больше чужой, но если ты загнан в переулок, и на тебя идёт дюжина их бойцов, этот перевес тебе не сильно поможет.

К тому времени, как до Тайа это дошло, было слишком поздно. В 1999 году он совершил ошибку, формально завязав дипломатические отношения с Израилем. Мавритания стала одной из трёх арабских стран, поступивших таким образом, и была намного слабей прочих двух. Для его режима это было самоубийством. На следующий день каждый муэдзин в стране вышел в эфир, объявляя его предателем аллаха. После событий 2001 года он записался в участники «войны с террором» и впустил в Мавританию американские войска для обучения местных вооружённых сил.

Чего он не понимал, это что Мавритания никогда не станет для Соединённых Штатов объектом первостепенной важности. Мы были рады мавританской солидарности – их послание немедля повесили на стену рядом с письмами из Того, Панамы и Кыргызстана о вступлении в наш союз – но мы мало чем могли поддержать режим Тайа, кроме как прислав к нему войска. Да и никого эта страна никогда настолько не заботила, чтобы этим заниматься.

Так что Тайа оказался в большой беде, подставив себя под удар на стороне Запада, но не получая от него никакой реальной помощи. А попытки переворота последовали скорей, чем когда бы то ни было. Попытка военного переворота в 2003 году завершилась, оставив Тайа по-прежнему у власти, но лишь после того, как в жестокую битву посреди столицы были брошены все преданные ему солдаты. В 2004 году состоялось ещё две попытки переворота. Тайа едва-едва сумел подавить их. Он упрямо держался, пока…

А давайте-ка вы сами попробуете угадать. Когда умный и предприимчивый африканский офицер устраивает переворот? Если вы истинный фанат этой игры, то знаете ответ: когда руководитель выезжает за границу. Так что в каком-то смысле смертный приговор режиму Тайа подписала 1 августа 2005 года смерть Фахда, короля Саудовской Аравии. Тайа был многим обязан саудовцам за десятилетиями оказываемую помощь, и ему пришлось ехать на похороны. И полковник Валл, мавританский заговорщик № 1, подождал, пока не увидел, как самолёт Тайа отчаливает в сторону Эр-Рияда, и провозгласил себя новым руководителем. Это было несложно. Ни потерь, ни беспорядков. По всем свидетельствам люди этому были рады. Всё равно они никогда не понимали, почему их страна должна заискивать перед Западом. В этой части света политика дальше, чем «аллах акбар», не заходит.

Тайа повезло больше, чем многим экс-диктаторам, в том плане, что он до сих пор жив и не лишился ногтей и половых органов. Он расслабляется в Катаре, протекторате США в Персидском заливе. В общем и целом место это безопасное, хотя один покойный чеченский лидер по имени Яндарбиев мог бы с этим не согласиться. Его в 2004 году убили в Катаре русские агенты.

Впрочем, Тайа особо беспокоиться не о чем. Чеченская война, это высокие ставки и высокий риск. Мавритания ни для кого настолько не важна. Никто не полетит за Тайа в Катар. Им и денег-то на авиабилет не наскрести.

Новый режим освободил 21 исламского радикала, арестованных правительством Тайа. Они наверняка отблагодарят своих благодетелей обычным путём: организовав свой собственный переворот и повесив тех, кто выпустил их из тюрьмы.

Но то, что мы сейчас наблюдаем, это мелкая междоусобица между разными фракциями муров, арабско-берберской этнической группы. Настоящую же беду Мавритании готовят негры на юге, которым начинает надоедать, что ими командуют белые северяне.

Кроме того, есть Нигер сразу на востоке страны. Хотите верьте, хотите нет, но рядом с Нигером Мавританию можно принять за Ла Холлу. У Мавритании по крайней мере есть недвижимость на побережье, пускай даже в том море и нет больше рыбы.

Что действительно понимаешь, вглядываясь как следует в страны вроде Мавритании, это насколько ничтожны на самом деле границы этих государств. То, что здесь происходит, это то, что происходит по всему Сахелю: север против юга, арабы против «негров», ислам против Запада. И всё это вскипает сильней и сильней на фоне стремительного опустынивания земель и растущих темпов рождаемости. Иными словами, ускоренная катастрофа отныне и до тех пор, покуда не случится нечто по-настоящему крупное, заставляя нас забыть о мелких отклонениях исторической кривой.

Домой


Используются технологии uCoz