автор Гари БрехерПришла пора вновь обратить наши взоры на Ирак, поскольку в 2005 году в тактике тамошних повстанцев произошло крупное изменение. Это неизбежно. Война заставляет людей по обе стороны фронта думать быстрей. В мирное время армии не учатся ничему; армии военного времени обучаются новым трюкам быстрей голодного енота.
Заключается это крупное изменение в том, что повстанцы решили больше полагаться на самодельные взрывные устройства, чем на засады с применением стрелкового оружия, чтобы убивать по два или три американских солдата в день, что, как они полагают, необходимо, чтобы отбить у общественности Штатов желание продолжать воевать. И они делают успехи, да ещё какие.
Цифры говорят сами за себя: из месяца в месяц большая доля наших потерь приходится на жертв самодельных бомб. Самодельные бомбы повлекли 63% боевых потерь Соединённых Штатов за последние шесть месяцев. Прошлый месяц (октябрь 2005) не стал исключением: из 96 убитых американских бойцов самодельные бомбы в ответе за 57.
Сравните это с апрелем 2004 года, страшным месяцем, когда мы потеряли 140 бойцов. Тогда повстанцы полагались на РПГ и стрелковое оружие. Лишь 19 из 140 наших бойцов, погибших за тот месяц в бою – чуть больше одной десятой – были убиты самодельными бомбами.
Повстанцы решили действовать, как проще. Покуда они могут применять самодельные бомбы, низкотехнологичное оружие дальнего действия, чего ради им рисковать, вступая в ближний бой?
Истинный же вопрос в том, почему им это сходит с рук. И тут – вообще-то мне ужасно неприятно это говорить, но кто-то же должен. Им это удаётся по той причине, что у нас до сих пор нет НИКАКИХ разведданных о них. Это самая крупная из неудач на данной войне, и никто об этом не говорит. С повстанцами воюют людьми, а не боевой техникой. У нас же техники хоть отбавляй, а ума в голове ноль, прямо как у Тима Алена в «Большом ремонте». Аж тошно делается.
Отсюда и решение переходить на самодельные бомбы, повстанческое оружие для тупых. В типичной засаде, в какие мы попадали год назад, повстанцы взрывали бомбу под конвоем, после чего открывали по растерянным выжившим бойцам огонь из РПГ и стрелкового оружия. Им это, вероятно, доставляло удовольствия. Что-то вроде их собственной версии «шока и трепета». Однако винтовочный огонь был неэффективен. К тому же, сосредотачивая свои силы, повстанцы делались уязвимыми для нашей авиации.
В любом партизанском сражении главное, это отход. Давить на курок может всякий, фокус же в том, чтобы доставить своих людей домой в целости, в то время как по небу шныряют вражеские вертолёты, а все улицы полны солдат и бронетехники, рыскающих в поисках мужчин боеспособного возраста. Вот что самое трудное.
Засада с применением самодельной бомбы ничем подобным не грозит. На месте должен присутствовать лишь один человек – подрывник. Он взрывает бомбу из припаркованной в переулке машины и уезжает прежде, чем кто-либо из оккупантов бросится на поиски. Риска ноль. Жертв ноль. Здорово деморализует оккупантов, особенно поскольку они отлично понимают, что к нападению причастны все жители района, но сравнять их дома с землёй, как на то смертельно чешутся руки, не могут.
Что в этой волне взрывов ещё страшней, это что бомбы становятся всё эффективней и эффективней. Откровенно говоря, я был потрясён тем, как здорово это у них стало получаться с самого начала. Ведь разве кто ожидал, что, так осрамившись в первой войне в Заливе, эти сволочи окажутся настолько коварными, терпеливыми и умными? Я знал, что эта война скверная затея, но даже я не представлял, что нас на ней ждёт.
Самый страшный поворот развития их технологий, это то, что повстанцы научились делать кумулятивные бомбы. Чтобы понять, почему кумулятивный заряд является столь сильным оружием, нам придётся окунуться в немыслимо захватывающий мир пиротехнической физики. Обожаю это дело. Ну какой нормальный американский пацан не экспериментировал с взрывчаткой? Единственное, ради чего я когда-либо открывал учебник по химии, это чтобы глянуть, нет ли в оглавлении чего-нибудь про тротил или динамит. (Ничего там про них нет – чёрт бы подрал этих хиппи-учителей.) И, естественно, я использовал местную фауну типа жаб и пчёл в экспериментах по выяснению убойной силы петард.
То, что я выяснил, это самое главное в данном предмете: сам по себе взрыв с убийством жертвы справляется скверно. Пчела убредала прочь невредимой после того, как рядом с ней взрывался мой самый мощный снаряд с Дня независимости.
Прежде чем какие-нибудь горячие головы, увлекающиеся изготовлением в гараже гранат из обрезков труб, начали писать мне гневные письма (или слать продолговатые посылки округлой формы без обратного адреса), докладываю: я знаю, что взрывом может убить, если взрыв достаточно мощный. Пренеприятнейший тому пример мы наблюдали в августе этого года, когда громадная самодельная бомба убила вблизи от Эль-Хадиты 14 морпехов. Как я читал, расследование показало, что ничего особенного в той бомбе не было. Просто три противотанковых мины, сложенные одна на другую – я так понимаю, автор работал шеф-поваром в блинной.
Та западня поистине наглядно продемонстрировала, насколько важна на войне с партизанами разведка. У того же подразделения, которое пострадало от бомбы, незадолго до этого погибло шесть снайперов, попав в засаду со стрелковым оружием. Теперь объясните мне, кто-нибудь, как можно устроить засаду на шесть снайперов, если тебе неизвестен каждый шаг этого подразделения? Повстанцы знали, где соберётся отряд снайперов, и они знали, где будет проезжать машина. Мы не знаем о враге ничего, зато ясно, как день, что он про нас знает как-то чересчур много.
Другая проблема в том, что те 14 морпехов ехали на нелепой десантной амфибии, какие использует в качестве бронетранспортёров морская пехота – это в Хадите-то, в сотнях километров от моря! Она называется AAV-7A1 и выглядит, как гигантская бронированная шлюпка. Поскольку она разрабатывалась для высадки бойцов на берег, то и броня, и скорость, и практически всё остальное в ней принесено в жертву способности к водоплаванию, которая даром никому не нужна. Но такая уж она, морская пехота. Храбрости не занимать, а вот ума не всегда хватает.
Возможно, будь те ребята в настоящем бронетранспортёре, кто-нибудь из них и выжил бы. Не берусь судить. Достаточно мощным взрывом можно прикончить даже танк. Палестинцы грохнули две израильских «Меркавы», танков с лучшей в мире бронёй, простыми фугасами.
Но в большинстве случаев партизаны не располагают такой системой доставки, чтобы полагаться на силу взрыва. Если они пытаются поразить легкоуязвимые цели – скажем, людей – то снаряжают бомбу самодельной шрапнелью: кровельными гвоздями, шариками из подшипников – чем угодно, что может кромсать плоть. Начинённый гвоздями жилет смертника, это по сути дробовик 12-го калибра с разлётом на 360 градусов.
Чтобы убить солдат таким образом, нужно застать их врасплох где-нибудь, где они чувствуют себя в безопасности. Именно это произошло, когда джихадовец убил больше дюжины наших бойцов в столовой в Мосуле, когда они обедали – сняв бронежилеты.
На объектах штатовских бойцов убивать тяжело, особенно поскольку перемещаются они в конвоях бронетехники под защитой вертолётов. И вот в чём истинная прелесть применения бомб для партизан: они полностью сводят на нет мощь американской авиации. Целей для ударных вертолётов буквально ноль. Пилот отлично понимает, что одна из иракских машин, удаляющихся с места происшествия, увозит того, кто взорвал бомбу, но сказать, какая именно, невозможно.
Как это ни странно, но мы наблюдаем трёхмерную войну. Мы контролируем воздушное пространство, а иракцы благодаря тем закопанным бомбам в буквальном смысле контролируют пространство подземное. Мы летаем, они копают.
Первые бомбы повстанцев были простыми. Не в том смысле, что простота, это плохо. Всё оружие, которое причиняет нам вред, простое. Взять тот же РПГ. Простота – друг партизана.
Те ранние бомбы были, как правило, просто закопанными у дороги снарядами, подсоединёнными к взрывателю. Масса дилетантов возилась в своих гаражах или что там у иракцев вместо гаражей, развлекаясь с бабахающими штучками. Естественно, многие из них бабахнули сами себя.
Как я уже говорил, война быстро учит людей, но ряд её уроков усваивать приходится уже следующему родственнику, а не умельцу, чья блестящая задумка по созданию бомбы нового типа превратила его в абстрактный рисунок во всю стену дома.
Порой повстанчеству приходится проходить одни и те же уроки по нескольку раз. Взять случай с бомбами, взрывающимися от давления. По сути это типичная противотранспортная мина с чем-нибудь вроде домашних весов в качестве спускового механизма. Люди и машины проезжают по такой невредимыми, но если по тем весам проедет по-настоящему тяжёлый (то есть, бронированный) транспорт, бомба взорвётся. (Проблема только с грузовиками. Иной грузовик весит столько же, как бронетранспортёр.) Самое положительное здесь то, что не нужен подрывник. Можно двинуть всей толпой в кальян-бар да шлифовать свои алиби, пока срабатывает бомба.
Повстанцы в Бакубе применяли нажимные бомбы в 2003 году, но они, как правило, не взрывались. Изготовителям пока ещё не хватало квалификации.
Благодаря возможности обмениваться информацией, которую дарит повстанчеству интернет, они вернулись к этому вновь, раздобыв схемы получше. Неделю назад (24 октября 2005 года) нажимная бомба искромсала в Бакубе «Хаммер», разорвав на куски ноги четверым американским солдатам.
Для изготовления первых бомб в основном применялись миномётные снаряды, которым наша броня была не по зубам. Тогда повстанцы перешли к крупным 155-миллиметровым снарядам. Это очень и очень большие снаряды, и если взорвать их в нужный момент, убивают практически что угодно, кроме М1.
М1, это великолепный танк, и поэтому страшновато читать данные о том, сколько из них повстанцам удалось нокаутировать. Как обычно, вторгнуться оказалось самым лёгким, а смертельный оборот дела приняли уже в оккупации. В традиционных боях мы потеряли всего 18 М1, зато партизанам с тех пор удалось расправиться с 80. Да, в основном это повреждения гусениц, но их достаточно, чтобы вывести танк из строя.
Радует то, что М1 оправдал свою репутацию в плане защиты экипажа. Центр бронетанковых войск армии США утверждает, что лишь пять членов экипажей погибли при бомбовых атаках на М1. (Кроме них погибло 10 других членов экипажей М1, в основном от снайперского огня, когда ехали, высунувшись из люков.)
Так что если вы занимаетесь изготовлением бомб для повстанчества, ваша цель найти способ уничтожить М1. Чтобы не просто отлетело звено у гусеницы, а чтобы и танк был разрушен, и экипаж убит. Вот где и вступает в дело кумулятивная бомба. Кумулятивные заряды разработаны для уничтожения танков и применяются в танковых бронебойных снарядах и противотанковом оружии. Их боеголовки, это по сути толстостенные стаканы, полные мягкого металла. Металла легкоплавкого, обычно меди. Задача изготовителя бомбы в том, чтобы как можно большая часть мощи взрыва направлялась на медный конус. Так что порой под медь кладут несколько 155-миллиметровых снарядов или набивают под неё целую кучу тротила.
Когда бомба взрывается, эта медная чашка превращается в струю раскалённого металла, который способен пронзить насквозь любую броню, даже М1. Так уж мне рассказывают, и приходится этому верить.
Вот такие научные премудрости и бесили меня в физике. Информация, которую требуется просто принять на веру. Мне не дают покоя сомнения, не дурят ли нас, гражданских, обо всём этом. Не понимаю я, как это такой мягкий металл, как медь, способен пробить композитную броню «Чобхэм», которая побеждает почти любую боеголовку.
Ведь медь однозначно получается даже толком не расплавленная. Она выбрасывается в твёрдом виде; просто «ведёт себя, как расплавленный металл». Уверен, что повстанческие самоделкины не больше моего разбираются в задействованных научных законах. Они просто слышат от кого-то, что это работает, и пробуют на практике.
Штаты пока что реагируют весьма нескладно. Конвои возят с собой устройства для наведения помех, чтобы тяжелей было взорвать бомбу с помощью сотового телефона или устройства для открывания гаражной двери – то-то упадут в «суннитском треугольнике» продажи «Нокии» и «Genie». Но как я уже говорил, низкие технологии друзья партизана. Теперь они вернулись к проводам, а некоторые, я слышал, даже просто дёргают за верёвку. Верёвку-то помехами не заглушишь.
Помимо этого Буш избрал политическим курсом винить Иран, Сирию, сатану или кого бы то ни было.
Иран? Возможно. Сирия? Ни в коем случае. Сирия напугана до смерти и готова пойти на всё, лишь бы дядя Сэм был доволен. Если же это Иран, что мы с этим можем поделать? Кое-кто из неоконсерваторов по-прежнему настолько не в своём микроскопическом уме, что хочет, чтобы мы вторглись в Иран. Приходится гадать, не агенты ли они доктора Зло, запрограммированные уничтожить Америку, поскольку именно к этому приведёт вторжение в Иран. Нам настанет конец раз и навсегда.
Попытки винить кого попало, это признак отчаяния. Никто не знает, как остановить бомбовые атаки, даже фанаты «Популярной механики», шлющие в номера свои бредовые гаражные разработки. Потому что – дьявол, сколько раз мне ещё это повторять? – на войне с партизанами нет технических решений. Или даже решений военных. Единственные эффективные методы борьбы с повстанчеством, это пытки, репрессалии и, наконец, геноцид.
Сдаётся мне, что когда-нибудь геноцид к нам вернётся. Именно так поступали древние с мятежными городами: стирали их с лица земли. Придёт день, когда терпению какой-либо из развитых стран настанет конец, и трудный ребёнок вроде «суннитского треугольника» станет большим радиоактивным городом призраков.
Если мы этого не сделаем, возможно, курды в конце концов сделают это старомодным способом, которому научились у турков: пуля за пулей, деревня за деревней. Они это уже делали – много вы наблюдали за последнее время в тех краях армян? Вряд ли, а ведь большая часть «Курдистана» когда-то называлась «Арменией». Кое-кому из армян удалось добраться до Фресно, но остальных похоронили там.
Речь идёт о Месопотамии, месте, где была изобретена война. Сотни народов стирались в тех краях с лица земли. Все эти холокостские лоббисты выходят из себя, стоит кому-то заикнуться, будто евреи не единственное племя, подвергшееся геноциду, но это всего лишь политика – «Наш геноцид лучше вашего геноцида!»
С исторической же точки зрения геноцид, это наиболее типичный результат встречи одного племени с другим. И что-то подсказывает мне, что следующее большое истребление случится прямо там, в центральном Ираке.