автор Гари БрехерФРЕСНО – На днях ряд попрыгуний-заводил, потрясавших ранее помпончиками, агитируя за войну в Ираке, покинул ряды болельщиц, повытаскивал из-под лифчиков пачки салфеток и разбежался по душевым. Славное получилось шоу с участием старейшины неоконсерваторов Вильяма Ф. Бакли, произносящего слова на букву «П», типа «поражения».
Любому здравомыслящему человеку с первого дня было очевидно, что Ирак станет крупнейшей катастрофой со времён Вьетнама. Но когда начинают дезертировать профессиональные болельщицы, становится ясно, что игра проиграна. Всё равно как если одна из девчонок в основании пирамиды уйдёт, когда капитан агитбригады балансирует на вершине – всему фокусу конец.
Вот почему несгибаемые активистки-болельщицы Буша клеймят дезертиров – Бакли, Фукуяму и Салливана – «пораженцами». Чарльз Краутаммер, почётная калека бригады помпончиковых попрыгуний, возглавил травлю, не слезая с инвалидной коляски, бормоча с помпончиком в зубах: «Н-н-н-бож-ж-же, деф-ф-чонки, не злитесь! Н-н-давайте все сюда да тряхнём нашими коннектикутскими задницами!»
На жаргоне неоконсерваторов быть «пораженцем» означает замечать очевидное. Хорошо, что Краутаммер не занимается ничем серьёзным типа работы диспетчера в 911. Он никогда не посылал бы никуда скорую, а только скрежетал на звонящих: «Прекратите утверждать, что у дедушки инфаркт! Это пораженчество! Подобными разговорами вы вдохновляете аль-холестераиду!»
Но даже этим психам приходится признавать, что дела в Ираке плохи. Вот они и твердят старую чушь о том, что рассвету всегда предшествует тьма, за поворотом ждёт победа и т.д. и т.п.
За всей этой стадионной трепотнёй кроется серьёзный вопрос: как судить, выиграна война или проиграна?
Вот над чем стоило бы поразмыслить, подойди кто-нибудь к этому с умом. Чем мы занимались до сих пор, это использовали самые неудачные параллели с другими войнами, не имеющими ничего общего с Ираком, чтобы доказать, что нам не следует сходить с избранного курса.
Чаще всего проводится глупая параллель с гражданской войной в США, особенно с унынием избирателей Севера перед выборами 1864 года, которая якобы должна напомнить нам, что всегда есть слабаки, теряющие мужество, когда рассвет победы уже вот-вот настанет. Естественно, самая нескладная версия этого сравнения исходит от моего соседа по улице Витьки Хансона. Он носится со сказкой «Ирак, это та же гражданская война в США» с самого 2003 года.
Вот что он написал в сентябре 2003 года в статье с глубокомысленным названием «Это исторические времена» (да что ты говоришь, Витёк! А большинство времён, выходит, не «исторические»?): «критиковать [Ирак] сейчас, это всё равно что говорить в июне 1864, что гражданская война, это крупнейший промах Линкольна, или что Трумэну следовало бы объявить импичмент за корейскую панораму 1950 года».
В этом весь Витёк – ему мало одной никудышной исторической параллели, он не может не воткнуть ещё одну. Стало быть, он утверждает, что война в Ираке, это то же, что гражданская война перед самым взятием Атланты И корейская война после того, как нас оттеснили в Пусанский периметр.
Мало того, что Ирак ничем не похож на эти две войны – обе они не похожи даже друг на друга! В июне 1864 года Север был утомлён войной, но контролировал как всю свою территорию, так и огромный кусок мятежных штатов. Его армии были невредимы, хорошо снабжались и были готовы сражаться. Сравните это с хаосом в Южной Корее после неожиданного вторжения северокорейцев, когда несколько деморализованных американских гарнизонов пытались устоять против орд Кима на крошечном кусочке того, что раньше было Южной Кореей. Между ними нет никакой связи.
Каждый раз, когда слышу, как кто-то подобным образом искажает военную историю ради дешёвых трюков по поднятию боевого духа, я вспоминаю замечательные слова из моего любимого вестерна «Большой налёт на Нортфилд, Миннесота». Если вдуматься, это фильм о скверно спланированном вторжении вроде нашего, о нападении совместной банды Джеймса и Янгера на банк в далёкой северной Миннесоте. Естественно, Коул Янгер положительный герой, а Джесси Джеймс психопат, помешанный на религии дурак со злобными глазками, выглядящий и разговаривающий очень похоже на нашего господина главнокомандующего. Когда налёт терпит провал, Джесси пытается уговорить Коула бросить раненых в плену, заявляя, что ему было видение об израильтянах, бегущих из Египта. Коул Янгер затыкает его отповедью в трёх частях: «Здесь не Египет. Джесси не господь бог. Мы никуда не уходим.»
Вот что надо сказать твердолобым крикунам, вопящим о гражданской войне: нынче не 1864, ты не Авраам Линкольн, а Ирак не Северная Вирджиния.
Вот два существенных различия, демонстрирующих, насколько несуразны подобные параллели:
1. Исход традиционной войны, подобной гражданской в США, решается на поле брани. Массовое истребление мирных жителей на ней необязательно. На партизанской же войне вся суть заключается в истреблении мирных граждан врага.
2. Традиционная война заканчивается, когда армия одной из сторон оказывается не в состоянии остановить армию противника (Ли в 1865). Партизанская же война НАЧИНАЕТСЯ, когда отечественная армия терпит поражение в битве и оккупируется врагом (Багдад 2003).
Я понимаю, что это азбучные истины для любого, кто разбирается в современных войнах, но ощущение такое, будто не разбирается в них никто. Более всего люди не желают принимать тот факт, что партизанская война дело заведомо грязное. В этом весь и смысл: сделать, чтобы оккупанта так тошнило от вас, чтобы ему было так мерзко от того, как вы поступаете с ним и как ему приходится поступать с вами, что он попросту ушёл бы домой. Что и случилось с французами в Алжире, с израильтянами в южном Ливане и с нами во Вьетнаме. Суть партизанской войны проста и омерзительна, как выдавливание глаз: местным жителям их территория нужна больше, чем оккупанту, поэтому они всегда его превозмогут и перезверствуют.
Иначе говоря, ни один здравомыслящий человек не захочет добровольно пережить партизанскую войну, и оккупант при этом может уйти; местные уйти не могут. Поэтому они неминуемо побеждают, к каковому времени их страна обычно превращается в кровавое месиво. Так что проигрывают все, но партизанам по крайней мере удаётся водрузить на развалинах свой флаг.
Следует понимать, насколько омерзительна такая разновидность войны, и что в этой омерзительности весь её смысл. Лишь тому, кого по-настоящему ненавидишь, пожелаешь, чтобы в его городе разразилась партизанская война. Партизанская война, это самая настоящая «грязная бомба», низкотехнологичный ответ высокотехнологичному вторжению. На ней не просто порой неизбежно гибнут мирные граждане – в убийстве мирных граждан весь её смысл. Обеим сторонам приходится пытать, терроризировать и убивать как можно больше местных жителей, и побеждает тот, кто окажется более безбашенной, полоумной, злобной скотиной.
Конца у таких войн не бывает. Это как если играешь в «Риск» по тем дурацким правилам, когда ценность фигур никогда не растёт – никогда по таким не играли? Игре не бывает конца. Концом партизанской войны может стать либо геноцид местного населения, либо уход оккупанта. В противном случае она может длиться сотнями лет.
Я подозреваю, как уже писал ранее, что рано или поздно ядерные державы прибегнут к геноциду для решения проблем типа «суннитского треугольника». Но случится это очень и очень нескоро. Будь Буш действительно фашистом, каким выставляют его либералы, я практически стал бы его сторонником – имей он ту холодную, римскую волю просто взять и стереть с лица земли племя, досаждающее нам в Ираке. Но, к сожалению, он вовсе не таков. Его характеризуют ложь и неудачи, а не холодная и ясная имперская воля.
И вместо того, чтобы решать проблему, его пиарщики типа Виктора Хансона пудрят нам мозги, будто война, на которой набивают фургоны задушенными суннитами, взрывают автомобильные бомбы возле шиитских мечетей, и целые семьи находят с перерезанными глотками… это такая же война, как наша гражданская – самая прославленная из всех войн в истории, на которой люди сражались наименее грязно.
Вот ведь что не перестаёт меня шокировать: что эти сволочи, которые считаются американцами и патриотами, ничуть не колеблясь, валят великолепных солдат, сражавшихся с обеих сторон с 1861 по 1865 года, в одну кучу с этими грязными иракскими ополченцами-детоубийцами. Это лишь подтверждает то, что я подозревал с первого дня: эти люди плевать хотели на Америку и плевали на неё всегда.
Я с детства изучал гражданскую войну, рисовал в воображении все её великие сражения, часами разглядывал замечательные геттисбергские полотна. То, возможно, была единственная война за всю историю, на которой воплотился в реальность благородный идеал солдатской доблести: эти люди сражались на поле брани, словно демоны, но почти всегда вели себя благопристойно или даже вежливо с мирными жителями.
Командиры Севера, обращавшиеся с местным населением, как с врагом, подобно Фремонту в Миссури, быстро освобождались от своих постов. И когда Ли вошёл в Пенсильванию, его солдаты проявляли такую же порядочность к своим собратьям-американцам, несмотря на то, что эти бедняги умирали от голода. Они пришли в Геттисберг в надежде добыть немного обуви, но, насколько это было возможно, старались платить за реквизированное имущество.
Даже после войны, когда горячие головы на Севере возжелали чего-то вроде Нюрнбергского процесса над руководством Юга, порядочность возобладала. Возможно, даже чересчур, как в случае с Джефферсоном Дэйвисом, самым низким подлецом за всю историю Америки, которому позволили ускользнуть за границу. Я бы лично приказал сжечь Джеффа Дэйвиса заживо, дюйм за дюймом, начиная с пальцев ног, по дюйму в день.
С другой стороны, я тоже не Авраам Линкольн. Как и никто из живущих, кого я знаю. Настоящих героев у нас не так много, а он один из них. Он не заслуживает того, чтобы его тащили в такую грязь, как мир Буша.
Единственная часть той войны, достаточно постыдная, чтобы хоть как-то её сравнивать с Ираком, это Канзас. И даже это было бы оскорблением для Канзаса. Когда люди Куонтрилла расстреляли женщин и детей в Лоуренсе, их приструнили собственные соратники. На них легло клеймо убийц, и всю оставшуюся жизнь они пытались откреститься от того, что сотворили. В Ираке же они были бы героями – впрочем нет, на самом деле их бы даже не упомянули в ополченском бюллетене, поскольку это было бы всего лишь рядовым эпизодом. В городах, где вместе проживают курды, шииты и сунниты (не говоря о туркменах в местах типа Талль-Афара), массовые расправы обычное явление. Всегда им были. Всегда им будут.
Только попробуйте сказать мне, что эти адовы захолустья имеют какое-то отношение к блистательным кампаниям нашей гражданской войны, и я плюну в ваше антиамериканское невежественное рыло.
Однако именно это Витька Хансон и пытается доказать. Недавно он написал очередной помпончатый агитшедевр, в котором сравнивает Ирак с гражданской войной. Там он совершает уникально новый фортель: на полном серьёзе утверждает, будто раз в Ираке всё настолько ужасно, то это знак того, что всё замечательно. Я серьёзно, так он и говорит, и вот цитата в доказательство: «Порой сражения интенсифицируются перед самым концом. Кошмарное лето генерала Улисса С. Гранта в 1864 году едва не сломило Федерацию. Неожиданное контрнаступление немцев в Арденнах унесло больше жизней американцев, чем наступление 1944 года с берегов Нормандии. О взятии Окинавы было объявлено всего за два с небольшим месяца до японской капитуляции. То была наименее продуманная из тихоокеанских кампаний и обошлась в 50 тысяч потерь убитыми среди американцев.»
Как видите, Витёк никогда не довольствуется одним неудачным сравнением, ему непременно надо его усугубить. Так что здесь Ирак уподобляется не только 1864 году, но также и Франции 1944-го, не говоря о 1945 на Тихом океане.
Витя, да ты вообще-то понимаешь, что значит партизанская война, или нет? Слушай, раз уж мы соседи – и раз ты всё равно уже обвинил меня в попытке спалить твой виноградник – может, мне преподать тебе ещё один урок? Ты будешь Робертом Э. Ли в исполнении Эрика Картмана, а я буду типичным суннитским ополченцем. Ты выйдешь сражаться в военном мундире, а я зайду к тебе в гости по-иракски. Со своим, понимаешь ли, иракско-ополченческим набором: наручники, электродрель, пассатижи, мясницкий нож, удавка, все дела.
И я гарантирую, Витя, старичок, когда ты вернёшься домой – помнишь, как Рассел Кроу вернулся домой в «Гладиаторе»? – я гарантирую, что когда ты вернёшься домой, ты увидишь разницу между Вирджинией в 1864 и Ираком в 2006.