автор Гари БрехерВ прошлый раз я обещал рассказать о сражении при Селая. И я расскажу – но сперва придётся поговорить об идиотизме, который творится в Ираке.
На каждой войне бывают скучные раунды и бывают свои зажигательные моменты, и совсем недавно история о массовой расправе в Хадите превратила иракскую скуку в блокбастер. Кроме того, мой старый друг Виктор Дэйвис Хансон недавно написал самую дикую и сумасбродную статью об иракской войне из всех, какие я только видел, а вы знаете, что я не могу удержаться от издевательств над Витьком с тех пор, как он обвинил меня в том, что я сжёг его виноградник. Так что придётся Селая подождать до следующего выпуска. В этом же нас ждёт ассорти иракских лакомств, изысканных угощений такой свежести, что от них до сих пор пахнет бездымным порохом.
1. Хадита: господь не терпит мелких расправ
Все вы слышали о шумихе насчёт того, как патруль морской пехоты расстрелял несколько домов, полных мирных жителей «суннитского треугольника» в захолустье под названием Хадита. 19 ноября 2005 года патруль морской пехоты США подорвался на самодельной мине. Один человек погиб. Между прочим, всем ненавистникам Мексики будет полезно узнать его имя: младший капрал Мигель Террасас. Его однополчане, естественно, разозлились и начали вламываться в двери домов и расстреливать всех найденных там мирных граждан.
В том, что оккупационные войска, попав в засаду, расстреливают мятежный квартал, нет ничего необычного. Это совершенно типично для войны с повстанчеством, что бы там глашатаи Пентагона ни говорили о чистоте боя в Ираке. С повстанчеством невозможно воевать чисто. Об этом нечего даже заикаться. Как я уже писал, главное в борьбе с повстанчеством, это разведка, пытки и террор. Я гарантирую вам, что мини-бойни такого рода случались сотни, буквально сотни раз с тех пор, как мы оккупировали суннитские Бермуды.
Что действительно занятно и заслуживает обсуждения, это огненный вихрь СМИ, детонировавший, когда раскрылась история этой расправы. Когда подобные вещи попадают в прессу, каждый политик, каждый блоггер, каждый невежественный слюнтяй-пацифист и каждая напрочь невежественная деревенщина начинает строчить в своём блоге, выкладывая свои слепые догадки, как зенитные батареи Саддама палили вслепую по ночному небу в первые дни войны. Проармейские блоггеры норовят четвертовать любого, кто хоть словом помянет Хадиту, в то время как глашатай демократов, какой-нибудь шишколобый старик по имени Джон Мурта, утверждает, что она ударит по нам больней «Абу-Граиба».
Это один из тех случаев, когда чушь несут все – левые и правые, те, кто за, и те, кто против, кукушка Роуд Раннер и койот.
Начнём с Мурты. На первый взгляд его аргументы кажутся обоснованными. В конце концов, людей-то мы в «Абу-Граибе» не убивали, а только издевались над ними. Для американца, особенно для старика типа Мурты, хуже и страшнее смерти во Вселенной ничего нет, а потому убивать людей хуже, чем их позорить.
Вот только сами иракцы считают иначе. Едва стало известно о той расправе, штатовская пресса забегала по всей «зелёной зоне», пытаясь выяснить реакцию иракцев, и всё, в чём она заключалась, это в пожимании плечами.
Один из багдадцев ответил корреспондентам: «Такая уж нынче жизнь пошла». Никто не удивлялся, никто не считал это чем-то из ряда вон. Для них «Абу-Граиб» был гораздо, ГОРАЗДО страшней небольшой расправы (когда закончат считать, получится, наверное, трупов тридцать).
Почему же иракцев больше беспокоит позор, чем смерть? Это идёт от демографии, от профилей населения. Я повторял и буду повторять: война, это не более чем ускоренная демография. А Ирак, это молодая страна, она не боится смерти. 40% иракского населения составляют 14-летние и моложе; лишь 3% старше 65. Вот почему иракцы взбесились при виде снимков из «Абу-Граиба», но лишь пожали плечами, когда новостные бригады тыкали им в лицо микрофоном в надежде на проявление гнева по поводу расправы над людьми.
Убийства гораздо легче снести при наличии громадных темпов рождаемости для возмещения потерь, а для молодых мужчин стыд гораздо страшней смерти. Вот почему во все времена было до смешного легко добывать пушечное мясо: молодёжь обожает убивать и умирать, но выходит из себя, если кто-то её унижает.
Мы не понимаем этого, потому что мы общество старое и рахитичное. В сравнении с Ираком Штаты, это дом престарелых: 75% из нас старше 18, а 13% старше 65. Если вы общались со стариками, то могли заметить одну вещь: они гораздо больше трясутся за свою вонючую старую шкуру, чем любой ребёнок. И потому естественно, что старый зануда типа Мурты – вы только гляньте на его фото – считает, будто иракцев больше обеспокоит убийство американскими солдатами людей, чем несмертельные проделки в «Абу-Граибе».
Но он неправ, и всё, что нужно, чтобы понять, почему, это начать мыслить, как в юности. Если в 16 лет – возрастная медиана иракского населения – в вашем шкафу в раздевалке похозяйничают хулиганистые одноклассницы, это покажется куда страшней смерти. Мне ли этого не знать?
Так что считайте Ирак подростком-старшеклассником. Естественно, что для него сексуальное унижение вроде «Абу-Граиба» намного страшней какой-то пустячной бойни. В каком-то смысле я восхищаюсь иракцами за то, как их больше волнует, что какой-то неверный издевается над Кораном, чем когда расстреливаются целые семьи.
Но я не говорю, что эта расправа ничего не значит. Ещё как значит – это симптом того, как служба в Ираке рушит великолепие армии США, которую мы отправили на войну. Вьетнам едва не разрушил наши вооружённые силы; точно так же угробит наших людей и езда на «Хаммерах» по вонючим иракским улочкам в постоянном ожидании взрыва бомбы, которым тебя убьёт. Расправы типа хадитской превращают американских солдат в эскадроны смерти – потому что эскадроны смерти, это единственный способ (кроме атомных бомб, до которых я скоро доберусь) борьбы с городскими партизанами.
Правые не желают признавать, что нам никогда не удастся превратить Хадиту в Анахайм, и они настолько тщеславны и тупы, что будут держать там наши войска, пока они не превратятся в классических колумбийских головорезов. Что ещё хуже, поскольку у нас нет нормальных разведданных о том, с кем мы сражаемся, даже головы они отрезать будут не тем, кому надо.
Будь моя воля, я объявил бы Чейни, Рамсфелда и Файта изменниками за отправку войск на индейские территории без разведданных, чтобы наши патрули курсировали по провонявшим дерьмом иракским улочкам, словно утки в стрелковом тире, позволяя местным жителям замкнуть провода и взорвать закопанный накануне под перекрёстком старый артиллерийский снаряд, когда тем вздумается. Вы же не думаете, что вооружённые до зубов морпехи поёжатся и захлопают в ладоши, когда та бомба взорвётся и убьёт их друзей. У них чешутся руки показать всему кварталу, у кого больше огневой мощи. Рано или поздно они поступят так, как поступила огневая группа в Хадите: пойдут по домам, убивая всех внутри.
И знаете, что? На стратегическом уровне те морпехи были правы. Тактически нет; мелкие расправы типа хадитской лишь злят местных и вербуют новых повстанцев. Но стратегически те солдафоны были правы: единственное решение, это по-настоящему масштабная резня. Стрелки в Хадите видели ситуацию ясней тех генералов, которые отправляли их в патруль улыбаться и раздавать конфетки в надежде завоевать «сердца и умы».
Холодная и пугающая действительность такова, что традиционной армии нипочём не одолеть городских партизан военным путём. Единственные варианты, это либо отступление, либо умный геноцид – хладнокровное, эффективное истребление целого населения города или региона, поддерживающего партизан. Когда те морпехи пошли по домам убивать, они действовали логично и мыслили более стратегически, чем их командиры, не говоря о нашем верховном главнодебильствующем. Сам Мао одобрительно бы им покивал, так же, как и британские офицеры, уничтожившие 1/4 мирного населения буров и положившие начало концлагерям. Сталин сказал лучше всех: «Нет народа, нет проблемы».
Беда в том, что у одной крошечной огневой группы морской пехоты США нет столько оружия, чтобы нормально выполнить такую задачу. Задумай мы всерьёз преобразовать Ирак или мусульманский мир, мы могли бы сделать это за считанные минуты, попросту превратив «суннитский треугольник» в радиоактивное стекло, сплошной здоровенный каток, по совместительству солярий для загара. Даже не потребовалось бы искусственное ночное освещение, катающимся вполне хватило бы сияния.
Если мы оперативно не возьмёмся за изменение земной демографии, иракцы – вернее, весь дрянной, тот есть, третий мир – победит, используя атомную бомбу бедняка: более высокий уровень рождаемости. Вчера я видел фотографию, обобщающую то, что происходит в действительности. На ней несколько американских солдат сидят на кухне иракской женщины и едят, пока та смотрит в окно. Заголовком к ней шла какая-то чушь насчёт того, как иракцы учатся нас любить (как будто кто-то когда-то любил оккупационную армию), но лично я подлинную суть углядел в том, что женщина на восьмом или девятом месяце беременности, а по улице бегает трое её детей.
Я бы назвал это фото «Кто побеждает?» Отнюдь не солдаты, набивающие брюхо у неё на кухне. Они вдали от дома и, возможно, родят по одному или двое детей. У неё же будет девять или десять. Это победа. Победа медленная и верная. Да, а между тем, чисто в порядке времяпровождения, её муж занимается хобби: закладывает самодельные мины вдоль маршрутов наших патрулей. После чего идёт домой вновь осеменять жену. Так и бьёт нас день и ночь, если вы понимаете, о чём я.
Европейским государствам не удаётся даже сохранять существующее население. Штаты благодаря иммигрантам справляются получше, но жаркие страны, нищие страны нас обгоняют. Их населения растут, как сорная трава на пособиях для детей-иждевенцев. И толку убивать пару-тройку мирных жителей тут и там, как мы делаем это сейчас, никакого. Будь «Буш и компания» действительно страшными Дартами Вейдерами, как то утверждают левые, они бы давно уже крепко об этом задумались.
К сожалению, эти идиоты неспособны видеть дальше своего носа. На самом деле своими вложениями в нищие страны они свели на нет контроль за рождаемостью, гарантируя тем самым, что свою старость вы проведёте в голодном, озлобленном мире, норовящем отнять у вас дом, угнать ваш джип-внедорожник и насадить вашу голову на кол, причём необязательно именно в таком порядке.
Как же поступил бы с такой проблемой, как у нас в «суннитском треугольнике», настоящий Дарт Вейдер, серьёзный американский националист? Элементарно: либо всех бы там истребил, либо купил бы их. Так давно поступили бы на нашем месте римляне и британцы, настоящие профессионалы. (Боже, только представьте, если бы у Британской империи 19-го столетия было атомное оружие! Целая планета стала бы охотничьим заповедником, совершенно безлюдным, за исключением нескольких деревенских домиков вдоль берегов Англии да рабоводческих ферм, задвинутых подальше от побережья, для выведения покорных, как лабрадорские ретриверы, служанок и дворецких.)
Римские императоры перед лицом демографической бомбы, на которой мы сидим, без колебания прибегли бы ко всему нашему арсеналу нейтронных бомб, тактических атомных снарядов и водородных бомб – убийц городов. Дьявол, да мы одним прекрасным утром проснулись бы в мире, в котором проблемы перенаселения более не существует, а парниковый эффект исчез благодаря слою пепла, который когда-то был третьим миром.
Я не говорю, что являюсь сторонником столь максимизированной реакции. Но, чёрт побери, в этом по крайней мере есть хоть какой-то смысл. То же, что мы делаем сейчас, убивая по несколько иракцев в день и позволяя шиитским и суннитским эскадронам смерти убивать гораздо больше, это просто пошло… и глупо.
Нынешний Ирак напоминает мне великолепный эпизод из «Апокалипсиса сегодня», где Мартин Шин, единственный разумный персонаж фильма, советует вождю не обыскивать сампан, встретившийся им на реке. Вождь, предположительно кадровый военный, всё равно приказывает брать лодку на абордаж и обыскивать. В итоге нервные американские бойцы расстреливают всех на сампане. После чего их пробивает на жалость, и они пытаются спасти не совсем ещё мёртвую девчонку. Шин достаёт свой 45-й калибр и убивает её. Вот что такое здравомыслие на войне с партизанами: либо оставь их в покое, либо прикончи всех до одного.
Если кому-то это кажется слишком жестоким, вот вам совершенно ненасильственный метод, который также подействовал бы лучше, чем то, что мы делаем сейчас: прямая взятка государству типа Ирака для урезания рождаемости: «за каждый процентный пункт, на который снизится ваша рождаемость, мы дадим вам десять миллиардов баксов, поделённых на количество семей в вашей стране». Это было бы гораздо, ГОРАЗДО дешевле этой войны; это сработало бы ГОРАЗДО результативней; а что лучше всего, впервые оказавшись при деньгах, эти бедняги заинтересовались бы чем-нибудь получше ислама – скажем, гольфом, оздоровительной гимнастикой или ещё каким-нибудь хобби богатых ничтожеств.
Мы ликвидировали бы истинную, демографическую угрозу – и при этом выглядели бы филантропами! Видите, что такое мыслить нетривиально.
Вместо того, чтобы предпринять что-либо действенное, мы уселись, как сварливые старые перечницы из дома престарелых, и досаждаем полицейским просьбами приехать и застрелить проклятых крыс-скейтбордистов, не дающих нам покоя. От этого толку не будет. Рано или поздно эти хулиганы подожгут старческий приют и будут падать со смеху, наблюдая, как старые калеки пытаются выехать из пламени на своих колясках.
Наверное, мне следовало бы сделать из этого наклейку на бампер и назвать Брехеровским правилом войны с повстанцами: «Купи их взятками, убей их атомом или оставь их в покое!» У каждого из этих вариантов был бы хоть какой-то шанс, но позвольте сказать вам прямо: у нашей недоделанной оккупации шансов нет никаких.
2. Болезнь Хансона
Под давлением Ирака крыша едет не у одних морпехов. Мой старый приятель Виктор «Дым над виноградником» Хансон окончательно растерял остатки ума, что демонстрирует его последняя статья: «Оглядываясь на Ирак: война, которой гордишься».
Это уже что-то вроде терапии самопомощи, «Доктор Фил» для военных фиаско: «Гордись тем, что сел в лужу!» Был бы у Гитлера доступ к интернету в его берлинском бункере, когда подошли Советы, бедняга умер бы счастливым: «Я горжусь, что вторгся в Россию! У меня были хорошие намерения, пусть даже результаты оказались не столь хороши!»
Витькина терапия гордостью может быть полезна любому. Начну-ка я, наверное, гордиться тем, какой я жирный. Опять же, мои проблемы с почками – может, мне купить майку с надписью «Я горжусь тем, что скоро испытаю невероятную боль, писая почечными камнями!» Каков бы ни был самый неудачный ваш шаг, научитесь им гордиться: «Я купил мобильник "Lucent" за 80 долларов прямо перед падением цен и горжусь этим!» «Я показал полицейскому на мотоцикле средний палец, и только когда он меня остановил, заметил открытую банку пива, прислонённую к моему ручному тормозу – и горжусь этим!»
Что меня рассмешило до упаду, это то, как Хансон использует скачок цен на нефть в качестве доказательства того, что мы питали добрые намерения: «За что же не сражались эти исключительные американцы? В первую очередь за нефть. После их прибытия цены взлетели до небес.»
Вот уж поистине логика первокурсника: раз нам не удалось захватить иракские нефтяные месторождения, значит, мы никогда и не хотели их захватывать.
Применительно к примеру Гитлера витькина интерпретация Восточного фронта была бы такова: «Что не являлось целью плана «Барбаросса»? В первую очередь завоевание России. К 1945 году Германия, напротив, лишилась крупных участков территории, так что захват земель входил в замыслы Гитлера в самую последнюю очередь.»
Витенька, дружок, ты никогда не слышал, что планы иногда не срабатывают? Никогда не думал о такой вероятности, что Чейни хотел захватить нефть и не получил её, потому что оказался слишком неосторожен и глуп, чтобы с этим справиться? [NB: Люди Чейни даже наняли вскоре после вторжения Егора Гайдара, автора знаменитого российского плана приватизации, для консультаций по «приватизации» иракской нефти… но Гайдара выставили оттуда прочь – прим. ред.]
Что действительно напугало бы меня, будь я одним из неоконсервативных витькиных предателей-дружков, это то, что (а) он использует прошедшее время: «Наши солдаты сражались за шанс демократии; данный факт неопровержим» и (б) он по сути утверждает, что «мы питали добрые намерения».
Если задуматься, то подобные фразы люди всегда говорят после неких жутких катастроф. Если добавить это к факту, что Витёк стал писать о войне в прошедшем времени, становится ясно, о чём он на самом деле пытается сказать: всё кончено, если не считать уплату налогов. А платить нам их придётся всю оставшуюся жизнь, покуда Витёк с Чейни будут рассказывать друг другу, какой благородный это был замысел – и неважно, что из него вышло на самом деле.