Кто победил в Ираке?

Каждый, кто остался в стороне

ФРЕСНО, штат Калифорния – Забавная вещь произошла на прошлой неделе на заседании сената. Был задан серьёзный вопрос: «Если война в Ираке проиграна, кто же тогда победил?»

Разумеется, сенатор Линдси Грэхэм, который задал вопрос, делал это не всерьёз. Он просто зарабатывал себе очки за счёт Гарри Рейда, единственного в мире мормона-демократа. Рейд совершил «бестактность», публично озвучив то, что всем давно известно: «Война в Ираке проиграна». Когда ты говоришь что-либо очевидно истинное, в политике это называется «бестактностью».

Вот Грэхэм, потаскуха Маккейна, и встрял со своим вопросом, чтобы унизить Рейда.

И всё же отнесёмся на секунду к его вопросу серьёзно: кто же победил в Ираке? Чтобы ответить, придётся начать с крупного плана региона, а затем уменьшить масштаб для рассмотрения картины мира в целом. На региональном уровне победитель очевиден: это Иран. В этой войне Иран одерживает настолько мощную победу, что, как я уже писал, следовало бы обследовать ДНК Дика Чейни в какой-нибудь авторитетной лаборатории, потому что он наверняка тайный персидский агент. Моё предположение, что в тегеранских трущобах подобрали некоего пылкого юношу из «Революционной гвардии», вымочили в бадье щёлока для приобретения кожей сметанной бледности англо-американца, ощипали скальп для создания типичной начальственной лысины, впрыснули в вены литр холестерола для развития классического американского сердечного заболевания и парашютировали его на окраине какого-нибудь городка в штате Вайоминг. Так произошло второе рождение нашего вице-президента. Продрогший до костей зомби со стеблями полыни в складках комбинезона приковылял в первую круглосуточную кофейню города Каспер и произнёс по-американски с персидским акцентом: «Привет, друзья! В смысле, привет, собратья-американцы! Кофе? Разумеется, я сейчас же отведаю кофе. До чего замечательная вещь свободное предпринимательство! Скажите, о, братия ледяной тундры, как насчёт доесть пончики и тотчас двинуться на Багдад свергать мерзкого баатиста Саддама?»

У Чейни-аджада ушла пара лет на то, чтобы обзавестись правильным американским произношением и прогрызть себе путь к мозгам Буша-младшего, но он сделал это, как ханская уховёртка, и заставил нас выполнить за аятолл грязную работу по захвату Ирака, их единственного конкурента в борьбе за власть над регионом. Ирак уничтожен, и Тегеран не потерял в этом процессе ни единого солдата. Наше вторжение поставило у власти их естественных союзников, шиитов; пробудило в их естественных врагах, иракских суннитах, кровную ненависть, которой никогда не будет конца; и снабдило их безопасной лабораторией для изучения поведения американских войск в бою. Вздумай они испытать, как работает их новое оружие или тактика против штатовской брони, всё, что им для этого потребуется, это снабдить поставками или схемами какую-либо из своих марионеточных шиитских группировок или даже один из суннитских кланов диверсантов-смертников.

У меня голова идёт кругом от всех этих утверждений о том, что иранцы якобы помогают мятежникам. Конечно, помогают. Они были бы ненормальными, если бы не помогали. Если кто-то вторгается в соседнюю страну, любое достойное упоминания государство обязано как-то действовать. Если бы китайцы вторглись в Мексику, будьте уверены – Штаты бы среагировали. Мы бы линчевали любого президента, который бы этого не сделал.

Что меня на самом деле поражает, это насколько терпеливо вели себя иранцы, насколько тихо и осторожно. Они тщательно заметали свои следы и ограничивали своё вмешательство на уровне исследовательской деятельности: ровно на таком, чтобы не давать огню в Ираке угаснуть и терпеливо испытывать новые модели самодельных взрывных устройств.

Но это вполне в духе персов: за всеми своими воплями это коварные и умные люди. Если бы иранской разведке действительно требовалось наводнить Ирак оружием, способным превращать нашу бронетехнику в герметично упакованные шашлыки, они могли сделать это давным-давно. Совершенно очевидно, что они этим не занимаются. Им хватает ума следовать совету Наполеона не мешаться в процессе уничтожения врагом самого себя – и запасать новые модели самодельных взрывных устройств по свою сторону границы на случай, если у нас хватит глупости напасть на них.

Нынешняя ситуация в Ираке оптимальна для Ирана. Ирак, это нечто вроде ядерного реактора, которым они могут управлять, вводя и извлекая регулирующие стержни. Если создаётся впечатление, что накал шиитско-суннитского насилия начинает остывать, внедрённые по обе дерущиеся стороны агенты Тегерана играют роль горячих голов в суннитских или шиитских бандах, к которым они прикомандированы, и агитируют за эффектное нападение на мирное население врага или его святыни – на всё, что угодно, лишь бы от этого взыграла кровь аборигенов. Затем, если становится слишком жарко, отчего Штаты могут плюнуть на всё и уйти, они вводят в реактор регулирующий стержень, веля Садру отозвать своих ополченцев или позволяя режиму Малики устроить для съёмочных групп телевидения какую-нибудь церемонию из той серии, что удерживают бушистов из Огайо в убеждении, будто всё вот-вот наладится.

Им надо, чтобы мы там оставались, потому что – мне тошно это говорить, но такова истина – наши войска являются крупнейшим и мощнейшим регулирующим стержнем, который персы используют для контроля температуры этой войны. Им хочется, чтобы мы не уходили как можно дольше, разжигая в людях ненависть и не давая никому победить. Именно это мы только что совершили под началом Петриуса: перебежали от шиитов к суннитам, поскольку шииты становились слишком сильными. Так точно, не дай нам бог быть несправедливыми к суннитам, не дай нам бог каким-либо образом позволить кому-то победить. Лучше просто порадуем Тегеран, не давая междоусобицам остывать ещё несколько столетий.

Чего Иран однозначно не боится, это мечты любого американского дилетанта: карательного вторжения США в Иран. На самом деле, подобно Северной Корее, его коллеге по «оси зла», Иран практически умоляет нас вторгнуться. В десятом классе пацан мог выставить подбородок и сказать, постукивая по нему пальцем: «Ну давай, сука, давай, бей!» Таков сейчас Иран. Стоит, выставив подбородок, и напрашивается на хук с правой. Потому что со всеми накопленными к настоящему моменту бронебойными ноу-хау они понастроили для нас таких ловушек, от которых пещерные похождения Лары Крофт покажутся чаепитием на заднем дворе. Даже команда Чейни это понимает, отчего они нынче и толкуют о воздушных рейдах на Иран, а не о вторжении.

Ещё один способ для государств побеждать в региональных войнах, подобных этой, это денежные вливания. Крупными победителями вьетнамской войны стали Таиланд, Малайзия и Гонконг. Таиланд за время Вьетнама из разорённой страны с полудюжиной мятежей повсюду за пределами центральной долины превратился в богатый, счастливый туристический рай. Современный Таиланд, это государство, построенное на спинах и, м-м-м, иных частях тел своих девиц из баров. Каждый раз, когда американский солдат тратил своё жалование на эротических шоу в Бангкоке, Таиланду доставалась иностранная валюта. Неоновые огни стали ярче, лачуги обросли дополнительными этажами, и коммунистические повстанцы, отбивающиеся от комаров в зарослях слоновьей травы, начали чувствовать себя несколько глупо. В конце концов они послали всё к чёрту, купили костюмы и превратились в яппи.

Это один из способов одолеть мятеж: откупиться от него. К сожалению, две соседние страны, которым война в Ираке может принести выгоду, это… так точно, те самые башни-близнецы вселенского зла, Сирия с Ираном. Только представьте, сколько денег стекается сейчас в их приграничные провинции. Желаете чего угодно из Штатовских поставок, оружия, туалетной бумаги или приборов GPS подешёвке? Спросите на любом базаре в Дамаске или Тегеране. Гарантия качества от дяди Сэма – выпало через задний борт двух- с половиной тонного грузовика.

Вот почему я и не перестаю думать, что Чейни тайный иранский агент. Как он мог не понимать, что война в Ираке выгодна не участвующим в боях соседним государствам? Он обязан был это знать. Он не может быть настолько гл… Стоп, беру это замечание назад.

Отдельные параноиды норовят включить в список победителей Израиль, но я не вижу на то причин. Перл, Фейт и Волфовиц полагали, что вторжение в Ирак пойдёт на пользу Израилю, а точнее «Ликуду», но как и всё прочее, что предсказывали данные гении, это не произошло. Ирак никогда не представлял угрозы Израилю. А Иран представляет. И теперь Иран гораздо сильней. Израиль не особенно стремился ввязываться в войну с «Хезболлой» прошлым летом, но Чейни настоял. Как я догадываюсь, такова была сделка: сперва Штаты устраняют Саддама, потом вы устраняете «Хезболлу». Вместо этого ЦАХАЛ продемонстрировал в южном Ливане страх и слабость, и теперь «Хезболла» и Иран, это кумиры всех пылких мусульманских детишек на Земле.

Турция. Единственный истинный союзник Америки на Ближнем Востоке потерпел на этой войне мощное поражение. Мы влепили им пощёчину, предоставив курдам основание для дестабилизации юго-востока Турции и посодействовав избранию первого президента-исламиста в стране, до этого гордо именовавшей себя светским государством. Теперь ты доволен, Чейни, обожатель Хомейни, анти-американский агент?

Если уменьшить масштаб изображения до глобальной картины, ответ на вопрос «Кто победил в Ираке?» перестаёт быть таким уж очевидным. Гораздо проще увидеть, кто проиграл: мы, а также все, кто нас поддерживал. После устранения «Талибана» мы казались непобедимыми. Больше это не так. Если ты используешь бронетанковые колонны в качестве патрульно-постовой службы, тем самым ты даёшь аборигенам уйму времени на выявление их слабых мест. Что мы и сделали: устроили для арабов за триллион долларов многолетний семинар о том, как побеждать войска Соединённых Штатов. Очередной урок «доктрины Брехера»: или мочи их атомом, или покупай их деньгами, или не трогай их вообще.

Найти победителя в этой войне означает, что называется, выйти за рамки шаблонов – а вернее, за рамки театра военных действий. Потому что победителями стали те страны, у которых хватило ума держаться в стороне.

Сперва небольшой экскурс в историю. Кто победил в Тридцатилетней войне? Франция и Англия, европейские державы, которые либо не лезли в неё вообще, либо не стали окунаться слишком глубоко. Франция в той войне действовала во многом подобно тому, как сейчас действует Иран: всюду совала свой нос, строила козни, шпионила и наушничала для всех претендентов, но никогда не рисковала большими деньгами или крупным войском. Каждая из участвовавших стран проиграла, и больше всех, порядка трети своего населения, проиграли немцы, находившиеся, что называется, в невыгодном положении хозяев поля. Так что будь вам дело до иракцев, до которых ни мне, ни вам никакого дела нет, им достался бы «Оскар» за крупнейшее поражение. Впрочем, их первенство в этом и так бы никто не оспорил.

Так что наиболее вероятный победитель подобной войны, это новоявленная мировая экономическая держава, которая инвестирует в свою экономику, пока мы выбрасываем триллион – да-да, именно триллион – долларов на ветер. Подозреваемых здесь определить несложно.

Ответ на вопрос «Кто победил в Ираке?» как в краткосрочной, так и в долгосрочной перспективе, это Китай и Индия.

К счастью, аккурат на пути маршрута находится Пакистан, а в Пакистане такой бардак, что ЦРУ на пару с межведомственной разведкой наверняка сумеют позаботиться, чтобы от каждой секции трубопровода, которую сумеют построить азиаты, поднимался чёрный дым.

Но даже это отнюдь не радует: мы опустились до роли вредителей, вступающих в сговор с самыми мерзкими тварями в мире, пакистанской межведомственной разведкой, чтобы не дать нашему кровному врагу Ирану сформировать естественные, неизбежные рыночные отношения с двумя растущими державами, которые расходовали свои деньги с умом, пока мы спускали свои в реку Тигр. Такая крупная и легко оправляющаяся от ударов страна, как Америка, может позволить себе то и дело проигрывать войны, особенно когда воюет в местах наподобие Вьетнама, вдали от торговых путей. Но такую войну, как эта… я, право, не знаю.

Что хуже всего, это что война нас отупила. Сенатор Грэхэм воображал себя умником, когда задавал свой вопрос, «Кто победил в Ираке?». Он полагал, что мы слишком тупы и мягкотелы, чтобы не отвернуться от этого вопроса и ответов на него. Поскольку ответы существуют, и притом весьма мрачные. Я лишь надеюсь, что людям хватит сил начать думать о них.

Как бы там ни было, для тех из вас, кто коллекционирует методические указания Войномана, привожу ряд общих правил определения «Кто победил в войне?», как я их себе представляю:

1) В мощной кровавой бане наподобие Тридцатилетней войны или Первой мировой победитель, это обычно держава, которая не сражается, но балуется шпионажем и «мокрыми» операциями, тем временем укрепляя свою экономическую мощь.

2) Крупнейшее поражение почти всегда терпит страна, на чьей территории война протекает. (Примечание: Можно возразить, что Америка вступила во Вторую мировую довольно рано и тем не менее вышла из неё с прибылями, но до самой высадки в Нормандии наша роль в Восточной Европе сводилась к материально-техническому снабжению русских, которым предоставлялось проливать кровь вместо нас. На обоих фронтах мы находились отнюдь не в гуще сражений, и это позволяло нам выбирать, куда и когда направить деньги и войска, так что общее правило верно и здесь: чем ты дальше, тем лучше.)

3) В региональной войне крупным победителем станет любое соседнее государство, способное остаться в стороне от войны и получить подряды на поставки для самой богатой из сторон (Таиланд во время Вьетнама, Аргентина в Первую мировую, Швецария в каждой войне с тех времён, когда Ур был столицей Месопотамии).

4) Однако при наличии этнического проникновения, как в случае с курдами в Турции, подобные отношения могут оказаться палкой о двух концах.

5) Нет ничего хуже для крупной державы, чем отправиться на войну в одиночку под предлогом «морали». Таким образом средневековая Франция растратила свои огромные преимущества на бессмысленные ближневосточные крестовые войны, которые не привели ни к чему, кроме воодушевления мусульман и падения цен на белых рабов на каирском рынке.

Чёрт, очередное донельзя раздражающее дежа-вю: получается, мы растрачиваем свои армии в ближневосточных пустынях, точно как французы. С той разницей, что даже французы на сей раз оказались слишком умны, чтобы попасться на такое вновь.