90-е: мы смотрели не те войны

автор Гари Брехер

ФРЕСНО – В 1990-х годах шло три рода войн:

1. Война в Заливе – славная, величественная война;
2. Куча мелких убогих войн, поглотивших всё внимание СМИ;
3. Четыре крупных серьёзных войны, которые никто не заметил.

Расклад странный. Можно подумать, что аудитория 90-х годов не жаловала настоящие войны, предпочитая лёгкие интермедии. Полагаю, это и неудивительно, учитывая вкусы телезрителей. Придурки, которые считали «Крылья» хитом, а «Закон Лос-Анджелеса» вдохновляющим, не годятся судить о войнах.

Чем бы это ни было вызвано, но Америка стала самой неблагодарной страной, дав от ворот поворот победоносному руководителю. Даже сейчас мне кажется, я единственный из американцев ценю по достоинству прусское качество планирования и исполнения иракской кампании 1991 года. Вы же, остальные, дали Бушу-старшему через год после нашей победы пинка под зад и выбрали уклониста от призыва, который всегда напоминал мне президента нашего студенческого сообщества.

Как будто этого оказалось мало, в прошлом году американские избиратели поднапряглись и переизбрали бушевского идиота-сыночка ещё на один срок, после того как этот дурак со злобными глазками съехал на нашем «Шевроле» с дорожной насыпи в Евфрат, утопив его по боковые зеркала в грязи. Ну и что вы пытаетесь нам сказать? Что военные поражения вы простить готовы, а победу нет?

Отчасти причиной неблагодарности Америки стало то, что Пауэлл, Шварцкопф и войска создали видимость чрезмерной лёгкости, с какой это было проделано. После войны люди стали утверждать, будто с самого начала знали, что это будет легко. Что ж, я помню 1991 год, и это неправда. Проверьте сами: откройте публицистическую страницу любой из американских газет от 2 августа 1990 года, когда Ирак вторгся в Кувейт. Все лучшие умы предсказывали долгую, кровавую борьбу за взятие иракских укреплений. Каждый день повторялось, что их армия «закалена в сражениях ирано-иракской войны», что иракская армия «четвёртая по величине в мире», и что иракские военные инженеры выдающиеся мастера оборонительной войны, восемь лет практиковавшиеся в строительстве песчаных насыпей, танковых ловушек и наполненных нефтью рвов, которые они могут поджечь, стоит приблизиться нашим танкам. Опытные игроки утверждали, что мы победим, но лишь после многих месяцев траншейной войны, которая заставит нас всех припомнить и Вердун, и битву на Сомме.

Теперь-то несложно понять, что лёгкую победу нам в значительной степени обеспечил Саддам, разместив свои войска там, где враг, чья сила в авиации, мог стереть их в порошок: в ровной ненаселённой пустыне. Саддам был худшим командующим-штатским со времён Черчилля. Он был гениальным правителем Ирака – теперь-то мы можем это признать. Он делал то, что нам не удаётся даже с большим количеством людей, денег и сил. Но когда дошло до традиционной войны, он стал воплощением мечты Шварцкопфа, командой, с какой мечтаешь встретиться в финале.

Америка отвоевала в той войне идеально. Буш-старший не стал горячиться и оставил стратегию Пауэллу и Шварцкопфу. Пауэлл руководил генералами (а тех компания подобралась тоже весьма злобная – Ураганный Норман был, как считается, одним из самых несносных боссов после Дональда Трампа). Норман позаботился, чтобы мы набрали сокрушительные обороты для наземной войны, тем временем позволив ВВС США поохотиться. И те славно поохотились. Сперва «Разящим орлам» и F-16 было тяжело обнаруживать танки, которые иракцы закопали в песок, но затем пилот «Трубкозуба» (F-111) догадался, что его инфракрасная камера может замечать свечение двигателей, даже заглушенных многими часами ранее. С этого момента F-111 стали работать наводчиками, а «Разящие орлы» F-15E, «Соколы» F-16 и «Бородавочники» А-10 следовали за ними и расстреливали прячущуюся в песке бронетехнику Саддама.

К тому времени, как наши сухопутные войска пошли в атаку (24 февраля 1991 года), иракцы – те, кто выжил – впали в истерику. Они рыдали и ползли на коленях к любому, кто был похож на американца. Они сдавались в плен новостным бригадам си-эн-эн, специалистам по нефтяным пожарам – кому угодно, обутому в приличную обувь. 27 февраля мы объявили о прекращении огня, позволяя выжившим расползаться по домам.

Жутко, не правда ли – как «Бушу и компании» удалось превратить тех самых иракцев из жалких трусов в хитроумных, дерзких партизан. Сложно поверить, что это одно и то же племя. Но с другой стороны, то же самое мы испытали во Вьетнаме: мы не могли поверить, что гнусные, трусливые бойцы армии Республики Вьетнам принадлежат к одной этнической группе с суровыми, дисциплинированными солдатами армии Северного Вьетнама/Народного фронта освобождения. Всё дело в боевой морали.

Кто-то из вас, возможно, уже строчит мне гневные письма, спрашивая: «А как же война в Боснии? Это была крупная и важная война, и мы все за ней следили!» Что ж, ещё на прошлой неделе вы могли отстоять свою правоту. Видите ли, до прошлой недели общепризнанным числом убитых в бою в боснийской войне было 250 тысяч, приличный итог. Так мы считали. Также мы думали, что по меньшей мере 90% убитых были мирными боснийскими жителями, которых убили сербы.

Мы ошиблись в обоих отношениях. Я подозревал, что цифра 250 тысяч убитых в Боснии завышена, по аналогии с косовским фарсом в 1998 году. Помните Косово? ВВС США разнесли каждую теле- и радиовышку в Сербии, потому что албанские беженцы утверждали, будто сербы убили 200 тысяч их родных и близких в Косово. Довольно скоро эта цифра, и без того неправдоподобная, удвоилась. Так точно, взрослые люди, писавшие для серьёзных западных газет, утверждали, что убито 400 тысяч косовских албанцев. Это был идиотизм, но Клинтон то ли в это поверил, то ли вынужден был поверить, потому что иного способа оправдать то, что на самом деле было отвлекающим манёвром от скандала с Моникой, не существовало.

Никакой войны там толком не было. Мы побомбили Сербию, сербы ушли из Косово – а когда ООНовцы пошли считать трупы в массовых захоронениях, о которых нам всё это время рассказывалось, находки их озадачили: там не было массовых захоронений. По крайней мере таких, о которых нам прожужжали все уши. Нас поимели. По окончательным прикидкам ООН в Косово погибло лишь чуть больше трёх тысяч мирных жителей, среди которых оказалось немало сербов, а также приличная масса албанцев, сыгравших в ящик, спрятавшись не в том сарае во время налётов нашей авиации.

Так что я заранее подозревал, что общее число убитых в Боснии столь же завышено. Раздуто, как аргентинский фондовый рынок. И не далее как на этой неделе выяснилось, что я прав. 23 ноября 2005 года Мирсад Токача, боснийский чиновник-мусульманин, ответственный за подсчёт погибших в Боснии, заявляет, что у него получается всего 92 тысячи. Он «ожидает», что это число вырастет до более симпатичного и круглого, 100 тысяч. Причём 25% из них сербы – что значит, за каждых троих убитых боснийцев погиб один серб. Сложно приравнять такое соотношение к холокосту. Для этого должен быть миллион к одному.

Но будем справедливы, Босния была Сталинградом – бог ты мой, она была Восточным фронтом Второй мировой и Западным фронтом Первой мировой вместе взятыми в сравнении с крошечными, ничтожными войнушками, на которые слетались в 90-е годы новостные бригады. К примеру, можно припомнить, что первую интифаду (1987-1993) в начале девяностых по телевизору показывали каждый вечер. Каждый раз, когда какой-нибудь палестинский подросток кидал камень, по си-би-эс его показывали с трёх разных углов. Если вы верите телевидению, то могли подумать, будто идёт мощнейшая война. На самом же деле она была менее смертоносной, чем один трёхдневный уикенд. За шесть лет интифады погибло всего около 1300 человек (1200 палестинцев, 160 израильтян). Это не война, а просто вялотекущие общественные беспорядки.

Ольстерская «война» столько же злостно отвлекала на себя внимание британцев, будучи столь же малозначимой. Британцы гонялись за ИРА почти 25 лет, включая перерывы на перемирие… и за 25 лет этой войны было убито всего 3200 человек – примерно 130 смертей в год. Во Фресно иной перекрёсток соберёт больше скальпов за такой промежуток времени.

И пока нас отвлекали этими крошечными войнушками, громадные, смертоносные, годзиллоподобные войны проходили незамеченными. В сентябре 1996 года Афганистан пал перед «Талибаном»; это был очень существенный стратегический сдвиг, но никто в США не замечал его до самого 11 сентября. С советского вторжения в 1979 году до победы Северного альянса в 2001 погибла целая куча афганцев. Возможно, два миллиона. Но о них говорилось только тогда, когда их убивали Советы. Когда же тюбаноголовые стали драться с тюрбаноголовыми, это стало слишком сложно и тягостно. Это не было, как сказал бы Бутрос Гали, «войной богача».

К тому же, что она меняет? (Ответ с ходу: Осама Б. Ладен, эсквайр.) Отчего в прессе ничего не писали о трёх других крупных войнах 90-х, объяснить проще простого: они были в Африке.

Лишь одна африканская война привлекла внимание СМИ: мощная рубка в Руанде 1994 года. Руанда для этого располагала всем. Война прошла быстро (за три месяца погибло 600 тысяч человек) и закончилась ясно и отчётливо. В стране моментально стало безопасно для репортёров, как оно, собственно, было даже когда хуту носились, рубя тутси. Дело в том, что руандцы, как многие другие склонные к геноциду племена, это очень организованные и послушные типы.

Когда до них донеслась весть, что вообще-то убивать тутси не является их гражданским долгом, они были шокированы и моментально остановились. Всё равно как если бы кто-то сказал вашей бригаде из «Недвижимости Century 21», что нехорошо добровольно выходить собирать мусор вдоль скоростной трассы. Тутси ведь думали, что именно этим и занимаются: чистят Руанду, удаляя из неё отбросы.

Ещё в пользу Руанды с позиций СМИ была простота расклада сторон: два племени, хуту против тутси. СМИ не любят неразберихи на войне. А в двух громадных африканских войнах 90-х разобраться было не проще, чем в пятнах рвоты на австралийской свадьбе. Это войны из тех, где нет ни сражений, ни линии фронта, ни начала, ни конца. Кроме того, обе они проходили в мерзких местах, где можно умереть от заражения, порезавшись при бритье, от укуса клеща или от заложенной несколько войн назад мины.

Крупнейшая из войн 90-х проходила в южносуданском Судде, гигантском малярийном болоте и, возможно, самом нездоровом месте планеты. Это – плюс тот факт, что большинству людей нет дела до африканских негров – объясняет, почему мы никогда особо о ней не слышали.

Судан не попадал в новости, пока в нём не открылся ещё один фронт в западной провинции Дарфур. Я уже писал об этой войне и о самом Судане («Дарфур: целая новая преисподняя», «eXile» № 191), так что не стану повторяться. Суть же в том, что пока мы наблюдали за мелкими европейскими потасовками, два миллиона суданцев погибли, всеми проигнорированные.

Неприятно то, что почти все они был мирными жителями из племени Мануте Бола, динка. Я обожаю Бола, всегда был его фанатом с тех пор, как он играл за «Воинов золотого штата», и надеюсь переродиться после смерти в кого-нибудь похожего на него. Мужик этот герой, отдал все заработанные в НБА деньги своему племени. Кроме того, он убил льва, когда ему было 15 лет. Такой бейсбольных увальней одной левой завалит. И мне больно представлять, как всех этих высоченных, тощих, нищих, жизнерадостных динка морят голодом, расстреливают или загоняют в болота, чтобы там их прикончили москиты.

Правомерность упоминания конголезской войны, ещё одной крупной африканской войны 90-х, неоднозначна, поскольку она началась только в 1998 и не достигла своего пика раньше 2000 года. Даже сейчас большинство людей не представляют, насколько массовыми и смертоносными на самом деле являются такие «войны без сражений» (цитируя себя самого). Конголезская война, приблизительное число убитых в которой составляет три миллиона, это самая крупная война после 1945 года, а продлится она, наверное, дольше, чем удерживается на сцене та пьеса Агаты Кристи в Лондоне.

Я писал о конголезской войне в двух статьях («Конго: война без сражений», «eXile» № 161; «Не надо есть пигмеев», «eXile» № 168), так что, опять-таки, перейду сразу к сути: мы проигнорировали эту войну, доказывая, что размеры и смертоносность войн не имели особого значения для аудиторий 90-х годов. Они следовали за телекамерами, а телекамеры ездили в такие зоны военных действий, где есть «Хилтон».

Я считаю, это грустно. Поэтому закончу рассказом о ещё одной африканской войне 90-х. Это чудесная война, доказывающая, что война может быть чертовски полезной для обеих сторон. Я говорю о войне Эфиопии с Эритреей, моей любимой войне.

Я подробно писал о том, как сражались на той войне («Высадка союзных войск в Заламбессе», «eXile» № 151), так что, опять-таки, сразу перейду к морали истории: война Эритреи с Эфиопией демонстрирует, что когда пацифисты заявляют, будто война, это всегда плохо, они смертельно ошибаются. Война может быть замечательной штукой, необходимым элементом для становления сильной нации.

Именно этим она стала для обеих стран на букву Э. Обе стороны сражались храбро и встречали друг друга в бою лицом к лицу. Эритрейцы при огромном численном превосходстве противника провели блестящую оборонительную кампанию, воскресив траншейные войны, выстроив систему многорубежных укреплений, какими восхитились бы и Фох, и Першинг. Эфиопы, чьё население было в 15 раз больше эритрейского, храбро шли в атаку за атакой и в конце концов выдавили эритрейцев из их траншейного мегаполиса. Обе армии позволяли участвовать в бою женщинам, и с обеих сторон женщины сражались отлично. Обе стороны располагали полной поддержкой своего мирного населения. Эритрея фактически вышла из войны сильнейшим из африканских государств – и это вопреки тому факту, что никакой этитрейской этнической группы вообще даже не существует!

Руководитель Эритреи, Исайас, мудрый человек. Он сказал, что надеется, что война разгорится вновь (и похоже, всё к тому идёт), поскольку молодое поколение, которое он назвал «поколением кока-колы», нуждается в закалке, дисциплине и солидарности, которыми длительная борьба против превосходящих сил врага наделила его поколение. Вот за что я обожаю Африканский Рог. Он и, быть может, Афганистан, это последние части света, где живут гордые, как шипанзе-убийцы, люди, какими нас и задумывал творец. Сомалийцы – да, они устроили на нас засаду в Могадишо в 1993 году, когда мы просто пытались им помочь, но нельзя не восхищаться продемонстрированной ими доблестью, когда женщины и дети бегали через прямой огонь, поднося своим мужчинам боеприпасы – а мужчины, не имея ничего, кроме автоматов Калашников и РПГ, устояли против наших ударных вертолётов.

Я не говорю, что эритрейцы такие же, как сомалийцы. Ни в коем случае. Эритрейцы гораздо цивилизованней тех полоумных дистрофиков. Среди эритрейцев вообще немало очень умных и образованных людей. Но тем, как они сражались, они показали, что по-прежнему обладают тем самым боевым духом, что и все народы Африканского Рога. Это у них в крови. И я надеюсь, что они как можно дольше будут оставаться опасными, непредсказуемыми и непростыми в обращении.

Домой


Используются технологии uCoz